Убийца (Выродок)

Дар Фредерик

— Быть может, я — тот, десятый?

— Какой вы самоуверенный!

— Попробуйте, ведь это лучший способ проверить.

— Нет, лучше уж я поверю вам на слово.

— Значит, я все-таки не в вашем вкусе?

— У меня нет определенных вкусов в этом вопросе, но ночевать я сегодня буду у себя дома.

Она, похоже, была настроена весьма решительно.

— Хотите поскорее спрятать деньжата?

Она чуть заметно вздрогнула, под глазами появились испуганные круги. Она решила, что я охочусь за ее монетами.

— Что

вы имеете в виду?

— Только то, что говорю, милое дитя. Вы… ну, допустим, выиграли в рулетку мешок денег и боитесь, что я его отниму. Поэтому и говорите мне «только не сегодня», как мамочка папочке.

Я достал из кармана крупную купюру и протянул ее в направлении занавески из фальшивого жемчуга, за которой — я это знал — шпионил итальяшка. Пузач набросился на деньги, как форель на мотыля. Может, ему уже нечем было платить за электричество?..

Мы вышли на улицу.

— Зайдем ко мне? Есть бутылочка «Джонни Уокера»…

— В другой раз.

— Как хотите…

Она протянула мне руку.

— Спасибо за виски.

— Не стоит благодарности. Напротив, это мне следует вас поблагодарить, моя красавица…

— Вот как? И за что же?

— За урок игры в рулетку. Я очень оценил ту ловкость, с которой вы использовали чужие ставки. Скажите, между нами: крупье с вами заодно?

Ее сразили не сами слова, а то, как и когда я их произнес.

Она замерла с открытым ртом, как игрушечная лягушка. Мне показалось, что ее вот-вот хватит удар: ее губы побледнели даже под слоем помады.

Она не стала возражать: не было сил. Я будто треснул ее по башке дубиной, и прийти в себя ей было суждено еще не скоро. Ее тревога еще больше усиливалась от неизвестности. Она еще не знала, к кому меня следует относить: к полицейским, к шантажистам Или к собратьям по профессии…

Я сохранял полную серьезность, чтобы окончательно ее запугать. Но ей и без того было вовсе не до смеха.

— Вы, я вижу, чем-то огорчены? Идемте ко мне, пропустим по стаканчику… Я живу там, на холме, в прелестном голубеньком домике…

Она кивнула. Теперь она была готова на все. Мне оставалось только снять с дивана покрывало и подождать, пока она стащит с себя трусы.

— Хорошо, — прошептала она. — Я согласна.

И тогда я повел себя как настоящий мужчина. Я ухватил ее за воротник платья и прижал к стене.

— Спасибо, — сказал я. — Мне достаточно твоего согласия. Если ты решила купить меня своей задницей, то ошиблась: ты-то продаешься, но я — нет.

Не сводя с нее глаз, я достал из кармана сигарету, зажег ее свободной рукой, выпустил в лицо рыжей длинную струю дыма и исчез в вечерних сумерках.

VI

Прежде чем лечь спать, я пересчитал свои деньги. Это не заняло много времени: у меня оказалось в наличии только две бумажки по десять долларов. Оставалось надеяться, что перевод суммы из банка в банк произойдет быстро:

иначе я очень скоро сяду на мель. Только бы не вышло никакого прокола! Что если Рапен поступил, как поступают многие: придумал для банка какую-то особую подпись? А я подделал ту, что была в паспорте, и может оказаться, что очень опрометчиво… Но в любом случае я рассчитывал, что этот перевод не привлечет такого пристального внимания парижского агентства, как прямое снятие денег со счета. Да, хитрость была все же неплоха.

Я бросил две американские бумажки на стол и прижал их зажигалкой, как пресс-папье. Раздеваясь, я все время смотрел на банкноты и заметил одну, вроде бы незначительную, деталь: обе купюры имели в одном и том же месте маленькую дырочку. Еще я вспомнил, что те, которые я уже обменял на франки, тоже были с дырочкой, словно их когда-то сшивали иглой.

Я нехотя улегся в постель. Рыжая баба пробудила у меня горизонтальные мысли. Еще немного — и я бы оделся и пошел в первый попавшийся бар с «девочками». Удержало меня лишь чувство собственного достоинства. Нет уж, я не из тех, кто покупает женщин за деньги. Тем более что они зачастую норовят обчистить клиента и от них рано или поздно подцепишь какую-нибудь заразу.

В конце концов мне все же удалось заснуть, хотя и не без труда.

* * *

Она заявилась на следующее утро, когда я заканчивал расправляться с завтраком. Дожевывая рогалик, я увидел ее силуэт у садовой калитки. На ней было белое нейлоновое платье, которое обтягивало ее, как чулок. Наряд дополняли розовая соломенная шляпка, розовые перчатки, черная плетеная сумочка и черный пояс. В этом снаряжении она могла бы утереть нос не одной голливудской звезде. Я торопливо, едва не подавившись, проглотил свой кусок. Я, конечно, предполагал, что мы с ней еще увидимся, но ее появление здесь меня все же удивило.

Я еще не успел переодеться и разгуливал в нежно-голубой пижаме с белыми манжетами и белым воротником, которая придавала мне некоторое сходство с гаитянским офицером.

Распахнув застекленную дверь, я вышел в сад.

— А, моя прекрасная мошенница! Какой приятный сюрприз!

Она улыбнулась. Видимо, она полночи собиралась с мыслями и готовила для меня какой-то новый спектакль.

— Вы так восхитительны, что рядом с вами останавливается время! — объявил я. — Входите же скорее!

Она вошла.

— Садитесь.

Соломенная шляпка отбрасывала на ее хрупкое лицо розоватую тень. Такое создание не отважился бы тронуть самый наглый из наглецов. Казалось — она разобьется вдребезги от малейшего прикосновения. Она была чем-то вроде живой мечты, неправдоподобной и от этого еще более хрупкой.

Она серьезно посмотрела на меня.

— Кто вы?

— Меня зовут Робер Рапен. Прошу прощения, что не представился вчера…

Она взмахнула пальцами, отметая прочь мою словесную шелуху.