Убийства на улице богов .Дилогия

Грин Саймон

– Друзья, это мой менестрель, Робби Бреннан. Он живет в нашей семье уже тридцать лет, верно, Робби? Я должен вас оставить на минуту, он пока вам что-нибудь споет. В память о моем отце, песня будет о его подвигах.

Бреннан радостно кивнул, взял несколько нестройных аккордов и затянул медленную балладу. Он спел три песни подряд, во всех прославлялись деяния Дункана Макнейла. Скроенные на один манер, баллады Робби походили друг на друга отвратительным текстом, плохой музыкой и безобразным исполнением независимо от того, говорилось ли в них о военных подвигах или любовных приключениях. Голос Бреннана напоминал царапанье ногтем по стеклу, а раздражающие срывы,

случающиеся в тот момент, когда он не мог взять верную ноту, повергали слушателей в замешательство.

Хок стиснул кулаки еще в середине первой песни, во время второй Фишер незаметно, но твердо вцепилась в его локоть. Хок даже в лучшие времена недолюбливал менестрелей и слушал их только по необходимости. Сейчас он испытывал непреодолимое желание выбросить певца в окно. Фишер, чувствуя, что подобный поступок вряд ли понравится Джеми Макнейлу, удерживала мужа обеими руками. Разразившись напоследок рядом ужасающих трелей, Бреннан замолчал и поклонился потрясенной аудитории. Раздались дружные аплодисменты - облегчение от того, что пытка закончилась, было слишком велико. Хок с трудом растянул губы в любезной улыбке.

– Хлопай, черт тебя побери, - прошипела Фишер, не разжимая губ.

– И не подумаю, - буркнул Хок.
– Если мы поощрим его, он может выступить на бис. А стоит мне услышать еще хоть одну ноту, я запихну его пальцы ему в нос так, что они вылезут из ушей.

Катрина налила менестрелю вина, они о чем-то заговорили. Вернувшись в комнату, Джеми подошел к Хоку и Фишер. Убедившись, что Бреннан не видит его, он покачал головой.

– Не слишком-то он хорош? Простите, что вынудил вас вытерпеть это, но мне полагается иметь собственного менестреля. Семейная традиция и тому подобное. Робби был менестрелем отца, так что я должен его унаследовать. С годами он лучше не становится. Отцу медведь наступил на ухо, но петь он любил, хотя не мог правильно взять ни ноты. Робби его очень устраивал. А кроме того, он сопровождал отца в десятках кампаний в годы их молодости. Разумеется, я дам Робби приют, до конца его дней, вот только бы он пел пореже…

Джеми обернулся на скрип отворяемой двери. Гривз впустил в зал новых гостей. Хок тоже взглянул на них, и сердце его ушло в пятки. Одного из мужчин, стоявших на пороге, он знал очень хорошо, и, что было еще хуже, этот человек тоже отлично знал капитана Хока. Джеми, любезно улыбаясь, направился поприветствовать вновь прибывших. Хок постарался принять самую аристократическую позу и ослепительно заулыбался. Вот теперь-то он проверит, насколько удачна его маскировка.

Лорд Артур Синклер, лучезарно улыбнувшись Джеми, вошел в зал. Бокал с вином, который он держал в руке, заиграл в свете солнца. Лорд Артур был маленьким и толстым, полнота делала его рост еще меньше. Круглое простодушное лицо Синклера, казалось, излучало добродушие, но цепкие синие глаза внимательно осматривали всех присутствующих. Возраст лорда приближался к сорока, рыжие волосы заметно поредели, второй подбородок удобно улегся на груди. К тому же Синклер любил выпить.

У него не было ни талантов, ни способностей, а усилиями семьи его практически лишили состояния. Большую часть времени он проводил на вечеринках, а наиболее консервативные представители высшего света шептались втихомолку, что лорд Синклер плохо кончит. Но ко всеобщему, да и к собственному, впрочем, изумлению, он унаследовал все состояние семьи и, за неимением лучшего занятия, проводил последние несколько лет в регулярных попытках упиться до смерти. Это занятие оказалось единственным, в котором ему удалось добиться

значительных результатов. Лорд Артур пытался - только для развлечения - слегка заняться политикой и состоял членом небезызвестного клуба аристократов, где и столкнулся с Хоком. Но тогда Синклер был мертвецки пьян, так что Хок, в принципе, напрасно беспокоился, но все же…

Тем временем Фишер обратила все внимание на другого гостя. Джеми представил его как Дэвида Брука, своего старинного друга. Семья Бруков была известна в Хейвене: они добились значительных успехов на военном и дипломатическом поприще. Преуспеть а той или другой ниве неудивительно, но добиться признания сразу на обеих - почти невозможно. Особенно в Хейвене, где дипломатия являлась обычным способом ужалить врага, когда тот не ждет. В Бруках сочеталась отвага и ум - убийственная комбинация.

Дэвид оказался подвижным, стройным, худощавым мужчиной, безупречно одетым в полном соответствии с последними требованиями моды. Дружески похлопав Джеми по плечу, он протянул руку смутившемуся Хоку. Руку Изабель он поцеловал с таким почтением, что она непроизвольно заулыбалась. Красота Дэвида Брука никого не могла оставить равнодушным, и он прекрасно это знал.

Извинившись за задержку, он подошел к Холли. Она с заметным облегчением слабо улыбнулась, выражение страха впервые исчезло с ее лица. Они с Дэвидом, почти соприкоснувшись головами, зашептались с видом людей, давно знающих и любящих друг друга. Лорд Синклер, любезно улыбаясь, пожал руку Хока, поцеловал запястье Изабель и присоединился к Дэвиду и Холли. Они слегка отодвинулись друг от друга, Холли улыбнулась Синклеру.

Джеми предложил Хоку наполнить бокал, и он с радостью согласился. Хозяин заметил внимание гостя к поклонникам сестры и удивился:

– Вы знаете Артура и Дэвида?

– Нет, - быстро ответил Хок.
– Но о лорде Артуре я слышал. Очевидно, он любит выпить…

– Как рыба любит воду, - фыркнул Джеми.
– Но не следует доверять всем сплетням. Когда вы лучше узнаете его, поймете, насколько сильным характером он обладает. Они с Дэвидом очень дружны. А Холли не расстается с Дэвидом с десяти лет. Детские воспоминания и тому подобное… И никогда не забуду, что Артур не бросил нас в минуту, когда многие отвернулись.

– Он не первый, кто черпает храбрость в бутылке, - вставил невесть откуда появившийся Марк.
– Скорее всего, он бывает слишком пьян и слишком, глуп, чтобы осознавать опасность.

– Ты так считаешь?
– спокойно спросил Джеми, но глаза его недобро сверкнули.

– Я знаю подобных людей, - пренебрежительно фыркнул Марк,

– Нет, - возразил Джеми, - его ты совсем не знаешь. А сейчас, простите меня, я бы хотел отдать Гривзу распоряжения насчет завтрака.

Улыбнувшись Хоку и Фишер и холодно кивнув Марку, он вышел. Хок не мог осудить его за это. В тоне Марка чувствовалось столько надменности и пренебрежения к окружающим, что и святой бы не выдержал. Фишер посмотрела на Марка задумчивым взглядом.

– Вы не одобряете лорда Артура?
– спросила она.

– Он слаб, а я презираю слабость. В нашем мире надо быть твердым, иначе тебя сожрут.

– Но все же не могут быть сильными, - возразила Изабель.

– Вам и не нужно, - холодно улыбнулся Марк.
– Вы очаровательны - всегда найдется кто-то, кто захочет быть сильным ради вас.

Не обращая внимания на свирепый вид Хока, он отвернулся и подошел к широкому окну, погреться на утреннем солнце.

– Спокойнее, - весело поддразнила Хока Изабель.
– Мы же только брат и сестра, не забывай.