Убийства перед Рождеством

14 декабря 1948 г.

Мне не дают покоя мысли о том, как я могла так поступить. Как я теперь смогу всё исправить? Если бы только я могла повернуть время вспять… Это все из-за него, из-за его нерешительности. Мне больно думать об этом. Снова плачу.

15 декабря 1948 г.

Я надеялась, что он придет, и ждала его после полуночи, но он так и не явился. Днем он даже не посмотрел на меня. А вчера не пришел. Возможно, его задержали дела, но сегодня он точно появится. Я расскажу ему обо всем,

и мы начнем новую жизнь – вместе. Наконец-то этот день настал.

16 декабря 1948 г.

Сегодня он придет, он обещал. Я хотела рассказать ему правду – думаю, тогда мы сможем наконец-то жить счастливо. Я уже присмотрела дом в Хемпшире. Надеюсь, ему понравится. В нем хватит места для всех нас – возможно, даже тетушка приедет погостить.

Я начала беспокоиться, не случилось ли чего. Но сегодня он обязательно явится. Я готова рассказать ему всю правду, и надеюсь, что он поймет и простит меня.

Это было морозное утро понедельника. Агнес возвращалась в поместье после выходных, проведенных в доме родителей. Она надеялась получить жалование до Рождества, чтобы успеть купить подарки для друзей и родных. Для отца ей удалось присмотреть чудесный шарф в галантерейной лавке – оставалось только молиться, чтобы на него никто не положил глаз. В свои двадцать ей удалось получить работу в поместье Бланшир вблизи деревни Мидоубрук. Жалованья горничной едва хватало на развлечения и помощь родителям, и Агнес находила утешение в том, что ей хотя бы не приходится переживать о крыше над головой.

Зайдя через черный ход, девушка первым делом сняла старое, искусно заштопанное пальто. Хозяева должны были прибыть из Лондона к полудню, поэтому надо было поторопиться разжечь камины в спальнях и главном зале. Поднявшись на второй этаж по широкой центральной лестнице, которая после первого пролета разветвлялась коридорами в две стороны, девушка направилась к правому крылу дома, в комнаты прислуги. Поместье представляло собой двухэтажное здание из серого камня, покрытое сухими зарослями винограда. Снаружи дом казался бы весьма запущенным, если бы не большой сад, за которым ухаживали умелые руки приходящего садовника. Внутри было весьма просторно.

Впрочем, если бы у отсутствия вкуса было лицо, то им была бы гостиная этого особняка. Изрядно потрепанные и неудобные кресла времен Эдуарда седьмого вкупе с позолоченной утварью служили для демонстрации былого достатка.

Пройдя по неосвещенному коридору к своей спальне, Агнес заметила, что дверь в комнату гувернантки, еще одной молодой девушки, приоткрыта. Мэри была старше Агнес лишь на два года. Когда она потеряла родителей во время войны, ее выслали во Францию к престарелой бабушке. Два года назад старушка скончалась после продолжительной болезни, оставив весьма скромное наследство, и юной девушке пришлось задумать о работе. Вернувшись в Англию, Мэри обратилась в агентство, надеясь найти работу благодаря владению французским. Ей повезло: она попала к миссис Бланшир, которая была не слишком требовательна к прислуге.

В доме миссис Бланшир уже работала

другая горничная, Мэри. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, Агнес и Мэри не были дружны. Их отношения ограничивались лишь редкими беседами за чашкой вечернего чая.

Мэри была молода, но амбициозна. Бывало, она делилась с Агнес своими мечтами об замужестве за богачом или о крупном выигрыше в лотерею. Агнес же не давала волю фантазии: всё, о чём она мечтала – это тихая семейная жизнь с двумя детьми и уютным домом. А ещё ей хотелось новое пальто. Она никогда не делилась этим с Мэри, боясь, что та рассмеется ей прямо в лицо.

Заметив, что комната девушки заперта, Агнес робко постучала. Ответа не последовало: возможно, накануне Мэри наведывалась в «Белую лошадь» и теперь отсыпалась до приезда хозяев.

Пожав плечами, Агнес поспешила в кухню, чтобы успеть к приходу Эбигейл – кухарки и, по совместительству, экономки. Эбигейл Хэйдок отличалась исключительной особенностью успевать все и везде с очень важным видом. Ее строгий облик и крупная фигура придавали ей сходства с отставным командиром, а низкий грудной голос звучал почти по-мужски.

Когда Эбигейл появилась на пороге, она сообщила, что хозяева прибудут через двадцать минут. В ответ Агнес решила известить её о том, что Мэри, к сожалению, еще не вставала с постели. Не то что бы ей хотелось ябедничать, но лучше уж получить выговор от экономки, чем от самих хозяев, поэтому Агнес говорила себе, что пытается защитить Мэри.

Поднявшись наверх после длинной тирады о распущенности нынешней молодежи, кухарка начала наносить мощные удары по двери спальни Мэри. Все тело Агнес сжалось: у нее было ощущение, что она стоит прямо на колокольне. Спустя пять минут ответа изнутри так и не последовало. Мисс Хейдок начала перебирать тощую связку ключей, появившуюся словно из ниоткуда.

Найдя нужный ключ и изрядно повозившись в замке, кухарка отперла дверь. В нос ударил душный запах сырости, и изнутри повеяло холодом. Мисс Хейдок не проронила ни слова, загораживая собой проход. Однако Агнес все-таки удалось заглянуть за ее широкую спину, о чем она быстро пожалела.

Комната была небольшой и напоминала монашескую келью. Единственное, что их отличало – это яркая картина с лютиками на стене. Постель была не убрана, одеяло скомкано, самой девушки на кровати не оказалось. Опустив взгляд немного ниже, Агнес застыла. У подножья кровати в неестественной позе лежала Мэри. Ее пустые глаза смотрели прямо на них, на лице застыло выражение ужаса и мучений. Агнес больше не слышала ничего, кроме собственного крика.

Инспектор Кроун в сопровождении сержанта Уильяма прибыл в поместье Бланшир, где констебли уже выполняли свою работу. Когда эта странная парочка вошла в дом, мимо уже провезли тело покойной. Сержант Уильям Вон больше походил на садового гнома, когда как инспектор Кроун был высоким и статным мужчиной в черном костюме. Острые черты лица с глубоко посаженными карими глазами придавали ему сходства с вороном. В участке не помнили случая, когда бы что-либо заставило молодого инспектора улыбнуться.