Убийства – помеха любви
Шрифт:
Стюарт улыбнулся:
– Напротив, ты отлично все сформулировала, и я прекрасно понял тебя. Конечно, наша дружба много значит и для меня. И мне чертовски не хотелось бы потерять тебя. И хотя я получал большое удовольствие от… э-э… ночей нашей дружбы, но смогу обойтись и без них. Радоваться, конечно, не стану, – галантно добавил он, – но постараюсь привыкнуть.
Не знаю, то ли от облегчения, что скинула с себя эту ношу, то ли оттого, что Стюарт проявил такое понимание, но я разрыдалась. Не на весь зал, разумеется, но достаточно громко. Стюарт схватил меня
– Пойдем! Не дай бог, Андре Сольтнер подумает, будто нам не понравилась его стряпня.
Спустя двадцать минут мы пожелали друг другу спокойной ночи у двери моего дома. Стюарт нежно сжал мне руку и сказал, что скоро позвонит. Но перед тем как он ушел, я привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Друзья по-прежнему?
– Навсегда! – серьезно заверил он.
Глава тридцать девятая
Готовясь к ужину с Биллом, я умудрилась растерять остатки уверенности в себе.
– Ну и дерьмовый у тебя вкус, подруга, – с презрением объявила я женщине, глядевшей на меня из зеркала в ванной.
Та не стала спорить. Странно все-таки устроена жизнь. Когда я покупала это платье, оно мне нравилось, а случилось это великое событие всего-навсего два дня назад. С чего это я возомнила, будто выгляжу в этих тряпках стройнее? Ужас! Бедра выпирают чуть ли не до Нью-Джерси. Да и цвет убьет кого угодно. Серый с бежевым, как определила услужливая продавщица. А по-моему, так больше напоминает осеннюю грязь. Девица уверяла, что оттенок этой самой коричневой не пойми чего прекрасно идет к моим волосам. Возможно… Вот только она забыла упомянуть, что в этом платье я выгляжу позеленевшим от времени мертвецом. Что ж, с платьем все равно теперь ничего поделать нельзя. А надеть мне больше нечего (уж поверьте на слово). Кроме того, переодеваться уже поздно.
Но не только платье сводило меня с ума.
Как ни смешно это прозвучит в моих устах, но оказалось, что я не способна и кусочка проглотить в присутствии Билла Мерфи, разве что давясь и с риском помереть во цвете лет. И хотя по большому счету для такой упитанной особы это можно назвать благом, сегодня была опасность вляпаться в крайне неловкое положение. На прошлой неделе я как-то исхитрилась протолкнуть в себя несколько микроскопических кусочков гамбургера, хотя больше размахивала им перед лицом, чем ела, – дабы Билл не заподозрил чего дурного. Впрочем, даже если б заподозрил, ничего страшного не случилось бы, – в конце концов, гамбургер – он и есть гамбургер, не то это блюдо, от которого можно потерять голову и навеки лишиться сна.
Но сегодня… Сегодня – совсем другое дело. Вечером меня ждет угощение, которое Билл приготовит самолично. И будет полной катастрофой, ежели он решит, что его кулинарные шедевры не пришлись мне по нраву…
Но как очень скоро выяснилось, зря я беспокоилась. Все проскочило, как говорит молодежь, со свистом: и платье, и угощение…
– Замечательно выглядишь! – похвалил Билл, помогая мне снять пальто. – И платье очень тебе к лицу.
Мы стояли в прихожей. Вешая
– Святая правда! Мне действительно нравится твое платье, цвет идет тебе бесподобно.
У меня словно крылья выросли, и я невесомой пташкой порхнула к дивану. Билл открыл бутылку, покоившуюся в ведерке со льдом. Шампанское «Дом Периньон»… Вот это да!
– Настоящая редкость. Подарок благодарного клиента, – пояснил Билл, поймав мой восхищенный взгляд. – Приберегал для особого случая.
После второго бокала я могла бы сожрать весь Нью-Йорк, не то что стряпню Билла.
Он дважды исчезал на кухне, оставляя меня наедине с блюдом, полным увесистых пирогов с грибами и миниатюрных пирожков по-лотарингски. И лишь благодаря романтическому настрою я не опустошила блюдо в один присест.
Ужин был настоящей сказкой: куропатка в вишневом соусе; рис, запеченный с миндалем и смородиной; салат из зеленой фасоли и красного лука, заправленный пикантной смесью уксуса и прованского масла, а на десерт главное блюдо – пышный, ароматный шоколадный мусс. Ох, Билл нисколько не преувеличивал, похваляясь своими кулинарными достоинствами.
Поглощая все эти деликатесы, мы болтали о том о сем. Билл заставил меня корчиться от смеха, рассказав о своем первом свидании. А я поведала о крайне странном свидании с сексуально озабоченным выпускником Йеля.
Переместившись в гостиную, где нас ждал кофе, мы перешли к более серьезным темам. Началось все с того, что я сообщила о новом деле, связанном с Луизой Константин.
– Вижу, ты не очень жалуешь Луизу, – с мягкой улыбкой заметил Билл.
– Спорить не буду.
– Луиза прекрасный человек, Дез. Может, она чересчур сдержанная, все таит в себе, поэтому требуется время, чтобы ее узнать. Но поверь, Луиза очень и очень порядочный человек.
– Может, оно и так, – с кислым видом согласилась я.
Билл рассмеялся:
– Вот и молодчина! Луиза не всегда была такой замкнутой, – продолжил он задумчиво. – Хотя ее никогда нельзя было назвать светской дамой, но поступок Нила заставил Луизу еще больше уйти в себя.
– Да ладно тебе. Это ж случилось десять лет назад.
– Нил умел привязывать к себе женщин. – На лице Билла опять появилось хорошо знакомое мне выражение, возникавшее всякий раз, когда он вспоминал о Ниле Константине.
Я поспешила сменить тему:
– Ты мог бы стать поваром высшего разряда, Билл! Один твой кофе сделал бы честь любому заведению. Тебе этого никто не говорил?
Но Билл, казалось, не слышал меня.
– Ты с ним никогда не встречалась? Нет, конечно нет, что я говорю. Должен заметить, эта скотина обладала редким чувством стиля. Нил был чертовски талантлив. Он был приветлив, по крайней мере внешне. И отличался поразительным чувством юмора. Ты же знаешь, какая это редкость. А еще он умел притворяться добродушным и сердечным человеком. Очень удачно притворяться. Женщины находили его неотразимым.
– Да и внешность наверняка помогала, – вставила я.