Убийства в Чумном дворе
Шрифт:
Глава вторая
Час спустя, когда портье вошел сообщить, что Мастерс ждет нас в комнате для посетителей, мы с Холлидеем все еще обсуждали ту заметку, что пропустили в утренней газете. Это была одна из серии статей на актуальные темы, озаглавленная «Сегодняшняя странная история – № 12».
СТРАННАЯ КРАЖА В ЛОНДОНСКОМ МУЗЕЕ
Оружие, пропавшее из Камеры смертников
Кто был этот «повернувшийся спиной худощавый мужчина»?
Вчера днем в Лондонском музее, Ланкастер-хаус, Стейбл-ярд, Сент-Джеймс, произошла одна из тех краж реликвий, которые иногда совершают
История кровопролитий и злодейств окружает многие экспонаты в подвале этого знаменитого музея, где выставлены макеты Старого Лондона работы Торпа.
В одном большом помещении, используемом в основном для демонстрации тюремных реликвий, находится модель камеры в натуральную величину для осужденных в Олд-Ньюгейтской тюрьме, сделанная из железных прутьев и досок первоначальной камеры. На стене, без этикетки, висело то, что описывается как стальной кинжал грубой работы длиной около восьми дюймов, с корявым щитком и костяной рукояткой, на которой были вырезаны буквы Л. П. Он исчез вчера между тремя и четырьмя часами пополудни. Никто не видел вора.
Наш корреспондент побывал там и признается, что был поражен реалистичностью камеры смертников. Вся комната достаточно мрачная – низкая и тускло освещенная. Здесь находится оригинальная решетчатая дверь Ньюгейта, с увесистыми ржавыми засовами, привезенная сюда в 1903 году. Здесь есть ручные и ножные кандалы, огромные проржавевшие ключи и замки, железные клети, орудия пыток. На одной из стен в аккуратных рамках висят афиши и популярные газетные полосы, посвященные казням за несколько предыдущих столетий, – все на черном фоне, с размытым шрифтом, с ужасными гравюрами на дереве, изображающими кровавые расправы, и с благочестивым резюме: «Боже, храни короля».
Камера смертников, встроенная в один из углов помещения, не для детского восприятия. Я уже не говорю о настоящем «тюремном запахе», который, кажется, витает в ней; о настоящем ужасе и отчаянии, которыми веет от этой гнилостной дыры. Но я хочу поздравить художника, создавшего эту восковую, со сморщенным лицом фигуру в лохмотьях, которая, кажется, встает с кровати, когда вы заглядываете внутрь.
Однако бывшего сержанта Паркера, который проработал здесь смотрителем одиннадцать лет, все это не волнует. И вот что он рассказывает:
– Это было около трех часов дня. Вчера был День открытых дверей, и в музей пришло много детей. Я слышал, как их компания довольно шумно проходила по соседним комнатам. Я сидел у окна, на некотором расстоянии от камеры, и просматривал газету. День был пасмурный, туманный, с плохим освещением. Я полагал, что в моем помещении больше никого не было.
Затем у сержанта Паркера возникло «странное чувство», как он объяснил. Он поднял глаза. Ведь он был уверен, что здесь никого нет, но…
– Вон там, у двери камеры, спиной ко мне стоял джентльмен и заглядывал внутрь. Я не могу описать его, за исключением того, что он был очень худым и одет во все темное. Он двигал головой медленно и как бы рывками, будто хотел хорошенько рассмотреть камеру, но у него болела шея. Я удивился, как он оказался там, а я ничего не услышал, вероятно, он вошел через другую дверь. Я снова вернулся к чтению газеты. Но странное чувство не отпускало меня, поэтому я на всякий случай, как раз перед тем, как вошли все дети, встал и сам заглянул
Сэр Ричард Мид-Браун, куратор музея, позже дал комментарий: «Я надеюсь, что вы передадите через вашу газету просьбу оказать содействие, дабы прекратить акты вандализма в отношении ценных музейных реликвий».
По словам сэра Ричарда, кинжал числился в списке подарков Дж. Дж. Холлидея, эсквайра, и был найден в 1904 году на территории его земельных владений. Предполагается, что кинжал принадлежал некоему Льюису Плейджу, служившему помощником палача в городке Тайберн в 1663–1665 годах. Однако, поскольку подлинность данного предмета не была установлена, он никогда не выставлялся как экспонат.
По заявлению сержанта Макдоннелла из детективного отдела полиции с Вайн-стрит, никаких следов похитителя так и не удалось обнаружить.
По мне, если хотите, это был дешевый журналистский трюк, дабы высосанным из пальца репортажем оживить скучный день. Сначала я прочел этот отчет после звонка Мастерсу, стоя в вестибюле клуба, а потом подумал, имеет ли смысл показывать его Холлидею.
Но, вернувшись в курительную комнату, я сунул ему в руки газету и наблюдал за выражением его лица, пока он читал этот репортаж.
– Спокойно! – сказал я, потому что по мере того, как он читал, лицо его принимало разные выражения и на нем стали проступать веснушки. Затем он неуверенно поднялся, мельком глянул на меня и швырнул газету в огонь.
– О, все в порядке, – ответил он. – Не беспокойся. Это только разгружает мои мысли. В конце концов, это всего лишь человек, разве не так? Меня взволновало кое-что другое. За всем этим стоит Дарворт, медиум, и весь план, каким бы он ни был, в любом случае дело рук человеческих. Но предположение, содержащееся в этой чертовой статье, абсурдно. Что автор пытается сказать? Что Льюис Плейдж вернулся за своим собственным ножом?
– Мастерс едет, – сказал я. – Тебе не кажется, что было бы лучше, если бы ты немного просветил нас?
Он с силой сжал челюсти.
– Нет. Ты мне дал обещание, так что изволь сдержать его. Пока я тебе ничего не скажу. Когда мы отправимся в это адское место, я заеду домой и покажу тебе кое-что, что многое объяснит. Но я не хочу, чтобы ты увидел это сейчас… Скажи-ка мне. Считается, что душа на низшем плане, злобная душа, всегда настороже и всегда коварна. Что этот конгломерат смертельного зла только и ждет возможности завладеть живым телом и заменить слабый разум своим собственным, подобно тому, как оно наполняет собой дом. То есть не кажется ли тебе, что этот сгусток мог завладеть?..
Он замолчал. Я все еще вижу, как он стоит в свете камина, со странной осуждающей улыбкой на лице, но со свирепым взглядом карих, с красноватым отблеском, глаз.
– Ты несешь чушь, – резко сказал я. – И ты запутался в своих фактах. Завладеть! Кем или чем именно?
– Мной, – тихо ответил Холлидей.
Я сказал, что ему нужен не ловец призраков, а специалист по нервным болезням. Потом я потащил его в бар, где он проглотил пару порций виски. Он присмирел – им даже овладело что-то вроде злобного веселья. Когда мы опять и опять возвращались к газетной статье, он снова казался прежним – этаким ленивым весельчаком.