Убийства в «Маленькой Японии»
Шрифт:
– Едва ли это можно назвать знакомством, дорогая. Я встречался с одним из них на прошлой неделе.
Старший из азиатов – узкоглазый, с оранжеватым цветом лица – очень прямо сидел на канапе времен Людовика XV, обитом гобеленом из Обюссона. Этот по крайней мере демонстрировал хоть какое-то уважение к хозяевам. Зато второй, с длинными волосами, собранными в «хвост» на затылке, развалился в кресле Кристофа с таким видом, словно оно принадлежало ему, свесив во все стороны свои несуразно длинные конечности.
– Мне подать кофе или
Но именно в этот момент Лоренс Кейси – более молодой из азиатов – внезапно вырос у нее за спиной. Одной рукой крепко обхватил вокруг груди, а другой прижал к ее лицу носовой платок. Миссис Шпенглер пыталась отбиваться, но при этом была совершенно сбита с толку. И когда только он успел встать с кресла? Изворачиваясь всем своим мощным станом зрелой дамы, она сопротивлялась несколько секунд, а потом глаза закатились, и ею овладел крепчайший сон. Кейси отнес хозяйку на канапе и уложил среди подушечек, причем его старший товарищ освободил ей место с шутовским поклоном.
– Итак, – сказал Кейджи Оги, которого Шпенглер знал под именем Кевина Шенга, – как я вам уже объяснил неделю назад, вы должны передать вино нам.
Розовощекий банкир в шестом поколении все еще чувствовал себя слегка отяжелевшим после сытного вчерашнего ужина, сопровождавшегося обильными возлияниями, который они с друзьями устроили в ресторане, где швейцарская знать привыкла отдыхать от праведных трудов с XIV века.
– Но этот вопрос уже закрыт, сэр, – произнес Шпенглер, часто моргая, чтобы стены комнаты перестали кружиться.
– Считайте его открытым заново. – Оги швырнул толстую пачку денег на небольшой столик, стоявший рядом с кушеткой. – Я по-прежнему согласен заплатить за одну бутылку, а остальные две мне теперь придется конфисковать в виде штрафа.
Шпенглер перехватил взгляд Шенга, у которого были темные и странные глаза под стать одежде обоих гостей. Они носили черные облегающие костюмы, причем из-под пиджаков выглядывали водолазки, сшитые из какого-то неизвестного материала. Но даже столь вычурные наряды не давали им права вторгаться в жизнь его семьи.
– Мистер Шенг, – произнес финансист, – надеюсь, вы не обидитесь, если я признаюсь, что мне сейчас весьма затруднительно обдумать ваше предложение.
При этом Шпенглер словно исподволь крутил запонку своей сборчатой сорочки, пока «зайчик» от кружка золота с монограммой не попал Шенгу в глаз – трюк, к которому банкир не раз прибегал в прошлом, желая поставить на место зазнаек, забывавших, с кем имеют дело.
– Вероятно, будет лучше, если мы встретимся у меня в офисе в обычные рабочие часы.
«Откуда тебя в один момент вышвырнут на улицу могучие парни из моей службы безопасности».
Оги движением головы избавился от игры света на своем лице.
– Это ваш последний шанс закончить дело без непомерно тяжелых для вас последствий.
– Что ж, в таком
Неделю назад Кристоф Шпенглер даже не подозревал о существовании этой неотесанной азиатской деревенщины. Их пути пересеклись из-за трех двухлитровых бутылок «Шато Марго» урожая 1900 года, надолго забытых в подвале замка одного австрийского принца, который с семьей бежал из страны, оказавшейся под властью нацистов. У принца хватило ума замуровать вход в свой винный погреб, но не хватило удачливости, чтобы дожить до конца войны. Замок сменил затем четырех хозяев, а драгоценное вино так и хранилось нетронутым несколько десятилетий, пока нынешний владелец не решил провести реконструкцию и не наткнулся на потаенный подвал. Найденные бутылки были выставлены им на аукцион, собравший знатоков и коллекционеров со всего мира.
Готовность принять участие в начальной стадии изъявили девять человек. Когда же цена за три бутылки поднялась с сорока до шестидесяти тысяч долларов, осталось лишь пятеро претендентов. А сумма в девяносто тысяч отпугнула всех, кроме Шенга и Шпенглера. После скачка цены еще на тридцать тысяч вверх Шенг имел наглость обратиться к швейцарскому банкиру напрямую.
– Чем нам продолжать это бессмысленное состязание, – предложил Шенг, – не лучше ли перестать повышать цену и поделить вино?
– При всем моем желании пойти вам навстречу я, увы, уже пообещал вскрыть бутылки на приеме, посвященном моему пятидесятипятилетию. Уважаемые люди прилетят из разных стран только ради этого, и я не могу разочаровать их.
– Тогда почему бы не достигнуть компромисса? Две бутылки достаются вам, одна – мне. В семьдесят два года у меня, может, появится последний шанс отведать старого вина в такой великолепной сохранности.
– Сожалею, но мне нужны все три бутылки. Если вам не угодно продолжать повышать цену, пожалуйста, уступите. Кстати, следующий лот представляет почти такую же ценность. – И Шпенглер повернулся к Шенгу спиной, пытаясь подавить дрожь, возникшую в области шеи.
Но и теперь банкир упрямился.
– Ответ, который вы получили от меня на аукционе, остается в силе. И по причинам, уже мной упомянутым.
– Возьмите деньги, черт побери!
– Не надо переходить на грубости.
– Тогда мне понадобится шифр замка вашего винного погреба.
– Боюсь, вы его не получите.
– Кейси, убедите нашего хозяина быть более сговорчивым.
Кейси мгновенно вонзил кулак в пухлый животик финансиста, тот охнул и опрокинулся в кресло.
Оги-Шенг склонился над ним.
– Нами нельзя командовать, как обыкновенными банковскими клерками, месье. Не назовете код, вам же будет хуже.