Убийства в «Маленькой Японии»
Шрифт:
Завтра примерно в это же время единственный отпрыск Джейка Броуди будет покоиться в такой податливой летом японской земле под покровом ярко-зеленой травы.
День четвертый
Деревня
Глава тридцатая
В воскресенье мы с Джорджем погрузились в его «вайпер» с опущенной крышей и через два часа, нарушив все ограничения скорости, уже находились более чем в двухстах милях к западу от Токио. Мы мчались по шоссе в сторону деревни, где бесследно исчез наш лингвист.
– Ты – совладелец «Броуди секьюрити», – внушал мне Джордж, перекрикивая
– Ты с ума сошел! Это ведь Ноде удалось установить происхождение кандзи всего за один день.
– Но он подрывает твой авторитет. Представь, как это выглядит со стороны.
– У тебя слишком живое воображение. И вообще он наш лучший сыщик.
Несмотря на активное сопротивление Ноды, Джордж сумел все-таки войти в группу, занимавшуюся расследованием убийств в «Маленькой Японии», использовав мягкий характер Наразаки. Но пока летнее солнце играло на гладких обводах ярко-красного корпуса «вайпера», постепенно накаляя черную кожу его внутренней отделки, я погрузился в размышления по поводу тревожного разговора, который состоялся у меня с главным детективом в соба-ресторане, на первом этаже нашего здания.
Расположившись за столом из покрытых лаком сосновых досок, Нода кивком пригласил меня сесть на скамью напротив себя, обмакнул горсть соба в соус и отправил в рот. Шоколадного оттенка лапша с такой скоростью совершала путешествие от тарелки к соуснику и затем к губам едока, с какой поедать это блюдо умели только японцы. Ресторан «Соба Мураты» официально открывался ближе к полудню, но если хозяин и шеф-повар Наоки Мурата был на месте, Ноду там могли обслужить в любое время дня и ночи.
Я занял место за столом и обратился к Ноде с вопросом, не дававшим мне покоя всю ночь:
– Почему ты не все сказал во время вчерашней встречи?
Но прежде чем он ответил, открылась дверь кухни и в зал влетел владелец заведения. Мурата был в безукоризненно белом поварском облачении, его фигуру туго обтягивали у пояса тесемки фартука. На округлом добродушном лице проступала усталость, прятавшаяся в морщинах уголков глаз и в складках рта.
– О, это вы, Броуди-сан, – сказал он. – Не хотите ли заглянуть ко мне на кухню? Утром там никого нет. В такое время у нас появляются только поставщики продуктов и Нода.
Имя сыщика он произнес с неожиданной теплотой в голосе.
– Как поживает Джунко? – спросил я.
– У нее все хорошо. Будущей весной заканчивает курсы зубных техников. – Он расплылся в улыбке. – Вам принести что-нибудь?
– Спасибо, не надо.
– Вы уверены? Для меня всегда в радость обслужить вас.
– В следующий раз непременно.
– Позовите, если передумаете. Я буду в кухне готовиться к наплыву клиентов в обед.
Он поправил фартук и удалился через ту же дверь. Через несколько секунд до нас донесся мягкий и размеренный скрежет огромных жерновов домашней мельницы, перемалывавшей зерно для ручного приготовления лапши.
Нода оказался пожизненно обеспеченным ежедневной порцией собы после того, как Джунко, дочь Мураты, решила познакомиться с темной стороной токийской действительности и чуть не поплатилась за это. Она нанялась на работу в службу телефонных знакомств и стала получать почти тысячу долларов в месяц за то, что несколько часов в день проводила в обществе престарелых одиноких мужчин. «Это все не более чем пустые слова!» – так отзывалась о новой работе она сама. Потом ей пообещали значительную прибавку, если
Однажды Джунко разбудил громкий стук в дверь. Как выяснилось, лишь проценты по ее долгу составили эквивалент примерно девяти тысяч долларов. Хозяин эскортного агентства перестал с ней играть и прямо предложил сделку: либо она соглашается на единственную встречу с его приятелем из якудзы, который обожал резать молодые красивые лица бритвой, либо ей арендуют уютную квартиру в окрестностях Гиндзы, где она будет развлекать стареющих сластолюбцев уже не только словесно. Не смея признаться в своем позоре родителям, Джунко предпочла стать частью процветающей индустрии сексуальных услуг японской столицы. Потеряв связь с дочерью, Мурата обратился за помощью к Ноде. В Большом Токио насчитывалось не менее тридцати пяти миллионов обитателей, однако через пять недель Нода сумел разыскать Джунко, схлестнулся с ее сутенером, спалил квартиру и вернул девушку домой уже свободной от всяких обязательств перед преступниками.
С тех пор у Ноды появился шрам на брови, и с того времени его просто боготворил владелец «Соба Мураты».
Когда хозяин оставил нас вдвоем, я повторил вопрос:
– Почему ты не рассказал всем то, о чем знаю я? Почему не предупредил, что мы имеем дело с серьезной угрозой?
– Не хотел их пугать.
– Но ведь они – профессионалы.
– В данном случае их профессионализма недостаточно.
– То есть?
– Им никогда не приходилось сталкиваться с подобными опасностями прежде.
– А тебе?
Он покачал головой:
– Я тоже лишь слышал о подобных группировках.
– Полагаешь, это те же люди?
– Если только кто-либо другой не пытается заставить нас так думать.
– Но выяснить это мы сможем после поездки туда и непосредственной встречи с ними?
– Боюсь, что так.
Одним ловким движением Нода подцепил палочками горсть собы, обмакнул в соус и отправил в рот.
– Чем может обернуться встреча для нас?
– Ясно, что не дискотекой.
Немногословный сыщик снова о чем-то пытался умолчать.
– Выкладывай все, что знаешь.
– Однажды мои друзья попали там в крупную переделку.
– Когда это произошло?
– Лет пять назад.
– И с чем они там столкнулись?
– С темнотой.
– То есть все закончилось очень плохо?
Он вгляделся в мое лицо.
– Shinshutsu-kibotsu.
У меня заныло сердце. Нода употребил выражение, которое приблизительно переводилось так: «Только при появлении Бога бесы прячутся по углам». В свойственной японцам иносказательной манере Нода имел в виду фантомов. Невидимых, неуловимых существ. Как те, что устроили бойню в «Маленькой Японии» и заставили поверить в потусторонние силы даже трезвомыслящих полицейских из Сан-Франциско.