Убийства в монастыре, или Таинственные хроники
Шрифт:
Сестра Иоланта нагнулась к Роэзии. Ее крепкая рука, хотя и лишенная всякой теплоты, помогла ей подняться на ноги.
— Конечно, страшно смотреть на мертвеца, — сказала она. — Но вам следует прийти в себя!
Роэзия слабо кивнула, но ее глаза остались безучастными.
— Да-да, я знаю, только не понимаю, за что нам все это... Так... много убитых...
— Мать настоятельница! Мы должны сохранять спокойствие!
— Если бы я только
Иоланта поставила ее на ноги и отпустила. Теперь она осторожно дотронулась до плеча Роэзии и мягко погладила его.
— София навлекла на нас эти несчастья, — сказала она трезвым, холодным голосом. — Да, София виновата во всем происходящем...
Иоланта всегда отличалась столь разумным поведением, что Роэзия не ожидала такого тяжелого обвинения.
— Как ты можешь так говорить? — вспылила она. — София ведь умерла первой! Тот, кто убил остальных, скорее всего, и ее....
Она остановилась, боясь произнести что-то ужасное.
— Может быть, она стала жертвой, — возразила Иоланта.— Но только еще при ее жизни было так: где бы она ни появлялась, куда бы ни встревала — везде начинались беспокойства, путаница, ненависть. Она не была мирной женщиной. Насильственная смерть так ей подходит!
— Что ты такое говоришь? В этот час... Иоланта крепче схватила ее за плечо.
— Конечно, я не хочу, чтобы вы волновались, Мать-настоятельница. Произошедшего хватило вам с лихвой. Но все, что я говорю о Софии, правда. Когда я стала придворной дамой дофины Бланш, София уже давно не показывалась при дворе, и я никогда не жила там одновременно с ней. Но я слышала довольно историй— их рассказывала мне дофина, — так что я знаю, о чем говорю.
Роэзия покачала головой.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, ничего не понимая. — Что это за истории?
Глава XII
1210 год
Трибуна, которую построили в честь турнирного дня, была яркой и блестящей.
Золотые пластинки, пришитые к одежде, отражали солнечный свет. Похожие на сети нити жемчуга, пряжки, скреплявшие меха на груди и броши из драгоценных камней, украшавшие платья, сверкали так, будто прошел золотой дождь. Хозяин мебельного магазина или булочной, парикмахер, музыкант или писатель, — каждый стремился показать все, что у него было, и завистливо косился на представителей более высокого класса, разодетых еще пышнее.
Внизу на турнирной площади качалось разноцветное море. У рыцарей были различные гербы: простые перекладины желтого и белого цветов на голубом или красном фоне, ромбы на черном фоне, кресты на фиолетовом, а также короны, звери и цветы. Темными пятнами выделялись только скромно одетые монахи, которые недоверчиво морщили лбы и про себя думали, что турниры вызывают только ненависть и насилие среди сражающихся, а среди зрителей — тщеславие и кокетство.
Однако никто не осмелился высказаться против, потому что турнир устроила королевская чета.
Голубая
Дофина Бланш громко хлопала, на ее щеках проступили красные пятна. Завершилась первая часть турнира, игра наездников, когда противники группами выступали друг против друга и затевали массовую борьбу. Наступила короткая пауза, и зрители могли подкрепить свои силы закусками: теплыми пирожками с мясом, запеченными яблоками и инжиром, посыпанными клоповником и розмарином. Теперь, после того как поле боя было очищено и булавы отложили в сторону, последовала вторая часть турнира.
— Смотрите! — воскликнула Бланш. — Рыцари готовятся к бою на копьях!
София благосклонно наблюдала за ней. Она сидела неподалеку и смотрела больше на Бланш, чем на турнир. Копыта лошадей, доспехи и цветные ленты наводили на нее тоску, как и рев зрителей, пронзительные крики женщин и голоса герольдов, которые при таком шуме могли объявить только имена всех рыцарей. Зато она с гордостью констатировала заметные перемены, произошедшие с наследницей трона, которая еще недавно была совсем ребенком. После тяжелых родов около двух лет назад она ничуть не прибавила в весе, и на ее овальном лице по-прежнему торчали острые скулы. Но ее глаза больше не были наполнены слезами, а светились живым интересом.
Не все, к чему она стремилась, вызывало одобрение Софии. Бланш легко обучалась, ее ум был живой и быстрый, и иногда ей даже нравилось сидеть за книгами. Но их бесцветный мир не мог насытить неусидчивую наследницу. Силу и чувство собственного достоинства, которые старалась привить ей София, она предпочитала использовать для того, чтобы придать серому парижскому двору, на который король не обращал никакого внимания и которому не хватало заботливой руки королевы, роскошь и блеск.
Раньше развлечения устраивались крайне редко, теперь же регулярно: соколиная охота, в которой принимали участие и дамы, турниры, во время которых они дрожали от страха за своих фаворитов, наконец, празднества, где выступали дрессировщики медведей и под громкие крики заставляли угрюмых зверей с огромными когтями выполнять всяческие упражнения.
Этот крик всегда казался Софии слишком пронзительным и назойливым. И когда Бланш схватила ее за руку и прокричала ей в ухо: «Как своевольно! Герб Альберта де Турне украшает не только его щит и попону лошади, но сверху на шлеме видны маленькие флажки с этим гербом», она сжалась и с тоской подумала о своем тихом, уютном мире книг. Но, бросив взгляд на ложу для высокопоставленных господ, она довольно расправила плечи.
Короля на турнире не было. Он или отправился в один из своих охотничьих дворцов, или пытался покорить Иоанна Безземельного. Поэтому великие люди этой страны и те, кто занимал высокие посты, вертелись не вокруг него, а возле молодой пары наследников престола. А из них именно Бланш выделялась из толпы и притягивала к себе восхищенные взгляды рыцарей, в то время как дофин Людовик, не унаследовавший ни недоверчивого взгляда, ни неприступной манеры короля, тяжело сидел на стуле и преданными собачьими глазами наблюдал за восторгом посвежевшей супруги.