Убийства в монастыре, или Таинственные хроники
Шрифт:
— Теодор, — прошептала она, когда София поспешила к ней и опустилась рядом на мостовую. — Теодор должен бежать.
Мужчины испуганно и беспокойно стояли возле умирающей и, вместо того чтобы ловить Теодора, прислушивались, не произнесет ли она еще каких-нибудь проклятий.
Но проклятия теперь предназначались не им.
— Беда вам, если Теодор умрет по вашей вине! — прохрипела Изидора, глядя на Софию. — Беда вам, если не удастся избавить его от этих несчастий!
Вид скорчившегося от боли лица и свежий ночной
— Но я никогда не хотела ему ничего плохого... ты должна верить мне, — беспомощно забормотала она. Она попыталась поднять голову Изидоры, но та из последних сил отстранила ее руки.
— Злая... злая, — прошептала она. — Вы злая женщина. Я уже давно знаю, что Катерина не дочь Бертрана. Она совсем на него не похожа. Вы совершили измену... а не он...
София опустила глаза и невольно содрогнулась. Однако несмотря на ситуацию, в которой она находилась, София не смогла побороть упрямства.
— Тогда я удивлена, что вы не отравили меня, как его, — сказала она так тихо, что мужчины не могли этого слышать.
Изидора сплюнула, и изо рта ее еще сильнее полилась кровь. Лужа, собравшаяся возле ее головы, в темноте казалась черной, а не красной.
— А Мелисанда... вы толкнули мою красавицу Мелисанду на смерть!
София вздрогнула.
— Тогда она уже не была красавицей! — все же пыталась она защититься. — Она превратилась в комок гнилой плоти! Смерть, безусловно, была для нее освобождением!
— Не думайте, что вы избавитесь от меня, когда я умру, — кряхтя, сказала раненая, в то время как кровь намочила ее волосы, будто покрыв их темным платком. — Мое проклятие всегда будет сопровождать вас, с сегодняшнего дня и навеки. Моя месть будет жить дольше, чем вы можете себе представить. Взойдут всходы, которые я посеяла... и они принесут дурной урожай.
Мужчины не сводили глаз с умирающей.
— Может, священника позвать? — испуганно спросил один из них.
Последние слова Изидоры были обращены к нему, а не к Софии.
— Только никакого священника! — прошипела она, и голос ее заглушило бульканье, будто она захлебывалась собственной кровью. — Из-за этих гнусных священников я умерла бы, не спаси меня Мелисанда.
Последние слова были едва слышны. София хотела поддержать ее голову, чтобы облегчить дыхание, но знала, что женщина лучше задохнется в мучениях, чем умрет у нее на руках. Так она сидела неподвижно, до тех пор пока за ее спиной не вскричала прибежавшая Катерина. То, что она появилась на улице, означало, что Теодор покинул дом и смерть Изидоры не была напрасной.
— Теодор, — прошептала София. — Теодору удалось сбежать.
Единственный глаз Изидоры стал неподвижным и пустым. Но София все равно решила, что она услышала ее последние слова, потому что лицо ее вдруг разгладилось и просветлело.
Коридоры в королевском дворце
София в последний раз была здесь в день свободного турнира. Теперь сразу бросалось в глаза, как сильно Бланш изменила двор. Влюбленный в красоту, голодный и внимательный глаз превратил мрачный замок в средоточие хороших манер, придворной поэзии и музыки и, наконец, — образования. «Напрасно, — подумала София, — все пропало». Она всю ночь не сомкнула глаз, ранним утром пришла сюда, и натолкнулась на мертвую тишину. Несмотря на то что она чувствовала себя тут чужой, люди узнавали ее. Женщину, спасшую жизнь дофине, окружали легенды.
Однако никто не хотел говорить ей, в каком настроении сегодня находится принцесса. Она должна была сама узнать это, вошла в ее покои и увидела сидящую Бланш.
Вначале показалось, будто она спала, так неподвижно она сидела. Окруженная одними женщинами, она даже не велела сделать себе прическу. Толстые рыжие пряди волос были распущены и неприкрыты, а небольшое круглое лицо, которое несмотря на прибавившиеся годы, выглядело по-детски, будто тонуло в этом мягком венце.
София подошла ближе и вспомнила ту, прежнюю Бланш, роженицу, хрупкую, грустную, но все же такую сильную и упрямую.
Худое тело принцессы содрогнулось, когда она подняла глаза и увидела Софию.
— Я пришла из-за Теодора, сына моего покойного супруга, — поспешно объяснила София. — Его объявили предателем короля. Ему пришлось бежать.
Взгляд Бланш не стал теплее, и София снова невольно съежилась, как в ночь, когда потух взгляд Изидоры, а прибежавшая Катерина смотрела на нее с нескрываемым укором. Она обвинила ее во всем случившемся. В жалком крушении карьеры Теодора в университете. В его побеге, в смерти Изидоры. Бланш, по крайней мере, не начала с упреков.
— Вы сказали, — начала она твердо и в то же время ворчливо, — что книги не опасны...
София нервно сглотнула. Бланш не приказала своим дамам покинуть комнату. Они стояли неподвижно и смотрели на Софию с недоверием и легким укором.
— Вообще-то, — продолжала Бланш, — не только Теодор считается предателем, но и мой муж Луи.
— Но он же наследник!
— Именно поэтому! — твердо сказала Бланш. По ее хрупкому телу снова прошла судорога. В прошлом году она носила двойняшек, но потеряла их задолго до ожидаемого срока. После этого она больше не могла зачать, и ее фигура оставалась по-мальчишески угловатой, как в юности. Ее тело было похоже на тело маленького пажа, который склонялся перед ней вместе с другими дамами, наученный нарезать ей мясо кусочками во время трапезы и гладить ее собак.