Убийства в стиле Джуди и Панча

John Dickson Carr

THE PUNCH AND JUDY MURDERS

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1936

Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

Издательство Иностранка®

Следующий документ, в 14:10, был написан в более свободном эпистолярном стиле. Очевидно, старик, доведенный до белого каления, наговорил текст по телефону, не заботясь об экономии или связности изложения:

Человек философского склада накануне своей свадьбы неминуемо начинает беспокоиться, что, черт возьми, добром это наверняка не кончится. Это неизбежно. В этом и состоит предопределенность всех человеческих дел. И я давно понял, что в моих отношениях с Эвелин Чейн все было именно так. Таким образом в тот теплый пасмурный июньский день, когда я сидел в своей квартире, прихлебывая пиво из высокого стакана и изучая телеграмму, выяснилось, что (по какой-то неизвестной причине, менее чем за двадцать четыре часа до свадьбы) я должен был отправиться в Торки и стать Батлером.

Прошло чуть больше года после того жуткого происшествия в замке Шато-де-л’иль во Франции, которое получило название дела об убийствах единорога. Мы с Эвелин Чейн собирались сочетаться браком; остается только удивляться, почему мы так долго ждали. В этом не было нашей вины. Причина была одна, и она волновала нас обоих, – родители Эвелин.

Сказать, что они были сущими занудами, было бы несправедливо и создало бы неверное впечатление. Генерал-майор сэр Эдвард Кент-Фортескью Чейн был хорошим человеком и на моей стороне; леди Чейн, хотя и склонная к плаксивости, была такой, о какой только можно мечтать. Тем не менее их фамилия [1] о многом говорила. Когда мы огорошили их новостью, леди Чейн немного поплакала, а генерал сухо сказал, что благополучие его дочери, как он надеется, в надежных руках. Они предпочитали, чтобы все было по правилам. Генерал организовал свадьбу, что-то среднее между военным парадом в Олдершоте и похоронами сэра Джона Мурра [2] . Нет нужды добавлять, что нас с Эвелин это не обрадовало. Для проведения церемонии к нам даже выехал из Канады его старый школьный приятель, который стал известным священником, епископом или кем-то в этом роде. В общем, мне не хотелось думать о том, что произойдет, если я не появлюсь на этой церемонии вовремя, во вторник, ровно в половине двенадцатого утра.

Но вот передо мной лежала телеграмма от Г. М., и ничего хорошего это не сулило.

Я сделал то, что должен был сделать с самого начала: позвонил в Торки. Но Г. М. не было в офисе, и он не оставил никакого сообщения. Потом я позвонил Эвелин. Она была едва ли не в таком же подавленном состоянии, что и я. Эвелин заговорила тихим взволнованным голосом:

– Кен, похоже, у нас неприятности.

– Так и есть.

– Кен, ты ведь поедешь? Честно говоря, старик колоссально много сделал для нас,

Она хотела сказать: «Ты думаешь, это работа Департамента военной разведки?» Г. М., который контролировал департамент, нуждается в мощном стимуле, который заставил бы его снять ноги от стола в Военном ведомстве и двинуться куда угодно своим ходом. Поскольку даже поездка из офиса домой всегда вызывала у него приступ вдохновенного ворчания, его присутствие в Торки о многом говорило. Тем не менее у меня больше не было никаких официальных связей с его отделом, а Эвелин, которая когда-то тоже имела отношение к Военному ведомству, подала заявление об уходе более месяца назад.

– Но почему я?

Про себя я добавил: «…Когда у него есть три дюжины людей, готовых откликнуться на призыв, особенно в такое время, как сейчас? Во-первых, мне пришлось бы отказаться от сегодняшнего ужина, и это заставило бы не только меня поменять свои планы. А во-вторых, это наверняка обернется какой-нибудь чертовщиной. Каждый раз, когда Г. М. выходил из своего кабинета и тащил меня за собой, это заканчивалось тем, что за мной гналась полиция».

– Но ты собираешься?..

– Девочка, мне нужно поехать. В прошлый раз, ты помнишь, когда я ввязался не в свое дело и Г. М. вытащил меня…

Повисла пауза, во время которой Эвелин, казалось, погрузилась в сон. Затем телефон издал что-то похожее на сдавленный, довольный смешок.

– Послушай, Кен, вот что я тебе скажу. Позволь мне поехать с тобой. Тогда, если мы не вернемся вовремя, мы оба окажемся в дерьме и сможем пожениться в ЗАГСе, что я во всяком случае и хочу сделать.

– Нет! Твой старик…

– Да, я полагаю, ты прав, – признала она с подозрительной покорностью. – В любом случае, что бы ни случилось, мы просто обязаны устроить службу с плюшевыми лошадками в церкви Святой Маргариты, иначе ворчание старика будет бесконечным. Но что задумал Г. М., как думаешь? Ты знал, что он отправился в Торки? Кто-нибудь вообще знал об этом?

Я задумался.

– Да, я знал, что его нет в городе. Но похоже, никому не было известно о его нынешнем местонахождении. В прошлую субботу сюда приехал американец по имени Стоун, и он искал его. Стоун обратился в Военное ведомство, но там либо не смогли, либо не захотели ничего рассказывать. Потом он откопал Мастерса в Скотленд-Ярде, Мастерс ничего не знал и передал его мне.

– Стоун? – повторила Эвелин. – Кто такой Стоун? Ты знаешь, чего он хотел от Г. М.?

– Нет. Он сильно напоминал частного детектива. Но я был полностью поглощен другими делами, чтобы проявлять любопытство. Послушай, ты уверена, что не будешь возражать, если?..

– Ладно, дорогой, – сказала Эвелин, – отправляйся. Но ради всего святого, постарайся, очень постарайся не опоздать на свадьбу! Ты знаешь, что произойдет, если ты не приедешь?

Я это знал. Я повесил трубку после долгих прощаний, Эвелин чуть ли не со слезами умоляла меня быть осторожным, и начал звонить, отменяя договоренности на этот вечер. Сэнди Армитидж, который должен был быть моим шафером, выказал большое недовольство. В три часа двадцать минут я наконец сел в такси, не взяв с собой даже зубной щетки, добрался до вокзала Паддингтон и вскочил в поезд вместе со свистком. Лондонские улицы в мареве жары казались желтыми и липкими, а в железнодорожном вагоне было еще хуже. Я устроился в углу пустого купе, намереваясь наконец все обдумать.

Мои мысли обратились к Стоуну. Он ворвался в мою квартиру, требуя сообщить, где находится Г. М., и вел себя таинственно, но, кажется, его хорошо проинформировали. Похоже, что Военное ведомство все же оказало ему посильную помощь. И все же из осторожного разговора Стоуна можно было понять одно: Г. М. вел себя странно. Теперь, конечно, поведение Г. М., выражаясь мягко, тоже вряд ли можно было охарактеризовать как обычное.

Мистер Джонсон Стоун был коренастым седовласым мужчиной в пенсне без оправы и массивным подбородком. Он бегал по всему Лондону за Г. М., после того как тот довел его до белого каления.