Убийства в замке Баустринг

Карр Джон Диксон

Кестеван, похоже, оторопел. Воцарилась тишина, и все взгляды устремились на него.

— Да как ты смеешь?! — воскликнул он. — Это грязная ложь. Поосторожней, а то тебя уволят!

— Ну а это, сэр, решать капитану, — заметил Сондерс. — Я видел вас у донжона.

— Позвольте мне вмешаться, — сказал доктор Мэннинг тоном, свидетельствующим об охватившем его раздражении. — Я полагаю, что обсуждать в людской подобные вопросы негоже.

— Пойдемте в библиотеку, — предложил Фрэнсис.

Никто не произнес ни слова. В коридоре, где лежала Дорис, вовсю хозяйничал ветер. Тэрлейн оглянулся. Алчные глазки миссис Картер сверкали — она все еще впитывала крохи

того, что было сказано. В освещенном проеме своей двери стоял Вуд — прямо Мефистофель — с копной прилизанных волос, напоминающих шлем. У Тэрлейна появилось странное чувство, будто он все это видел раньше… Но когда он оглянулся еще раз, Вуд выходил из своей комнаты с красным одеялом в руках, чтобы накрыть начинающее костенеть тело Дорис.

Глава 7

ПОЯВЛЕНИЕ ДЖОНА ГОНТА

Когда они снова оказались в Большом зале, Фрэнсис повернулся к Кестевану и, глядя ему в глаза, сказал:

— У меня есть все основания полагать, что Сондерс говорил правду. Брюс знает, что я имею в виду, как знает и Тэрлейн.

Ноздри у Кестевана затрепетали, он ощерился и процедил:

— Ты на дух меня не выносишь, Стайн. Думаешь, выставил меня посмешищем? Ничего подобного, несмотря на всю твою выспреннюю болтовню. Ты мне тоже несимпатичен, со всем твоим гонором. Если ты мне не веришь, иди к черту. Ясно?

— Старик, — беззлобно сказал Фрэнсис, — в другое время я бы тебе врезал как следует! Я и сейчас могу перекроить тебе морду, но воздержусь. — Он закурил. Кестеван побледнел, хотел что-то сказать, но не находил слов. — Давай договоримся вот о чем, — продолжил Фрэнсис серьезным тоном. — Нам придется сообщить полиции о том, что Пат была в Оружейном зале. Она, мол, пришла туда взглянуть на оружие, но больше ни слова… Ты хоть и ошивался возле донжона и обнаружил, что дверь заколочена снаружи, так же как Пат обнаружила, что дверь забита изнутри, но никуда из дома не выходил, понятно? Твоей версии мы поверили, а все, что рассказал Сондерс, — вымысел. Но как только нам представится такая возможность, ты отсюда уедешь.

— Неужели? — усмехнулся Кестеван. — На случай, если ты еще не знаешь, я — гость твоей матери. Она пригласила меня, она сейчас главная в этом доме, и все делают то, что она скажет. Понятно?

— Спокойно, Фрэнк! — Мэссей коснулся руки Фрэнсиса.

— Прекрасно, просто великолепно, — сказал Фрэнсис, стряхивая пепел. — Кестеван, мы поднимаемся наверх. Поскольку от тебя нет никакой пользы, ты с нами не идешь… Тем не менее, Кестеван, с этого момента собирайся. И как можно скорее! Иначе тебе нельзя будет появляться перед камерой целый месяц. Уяснил? Пойдемте, джентльмены.

Фрэнсис, Тэрлейн, Мэссей и доктор Мэннинг молча прошли через Большой зал и поднялись по покрытой толстой ковровой дорожкой лестнице.

— Знаете, джентльмены, — произнес Фрэнсис задумчиво, — вы, скорее всего, не заметили, но такой тип мужчин я совершенно не приемлю. Не потому, что он смазливый. Тут его вины нет. Мне претит, что он одновременно смазливый и пустоголовый, как женщина. Хотя он, возможно, не виноват и в этом… Бог его знает! Давайте сначала заглянем в кабинет отца.

Длинная портретная галерея на верхней площадке лестницы была ярко освещена свечами. За красным бархатным канатным ограждением потемневшие от времени портреты сдержанно, без резкостей свидетельствовали о богатстве. Фрэнсис взмахом руки показал на них и сказал:

— А вот и мы! Весь наш родовой паноптикум, так сказать! Вот этот худосочный, длинноногий, с круглым плотным воротником — Чарлз Стайн. Ему отрубили

голову за государственную измену… Толстый, в красной накидке и со злобными глазами — судья Хемфри Стайн. Тоже уличен в государственной измене во времена средневековых ассиз, то есть особых форм судебного иска и постановлений королевской власти. Он был приговорен к смертной казни своим соратником — судьей Джеффри. Были у нас в роду и душевнобольные. Мой папаша — яркий тому пример. Да и у меня, по-моему, с головой не все в порядке! Нет у меня стержня, что ли… Все не по мне, все не так… Никаких увлечений, даже спорт не привлекает. И знаете, когда я внизу разговаривал с этим ничтожеством — довольно безобидным, — вдруг захотелось швырнуть его на пол и растоптать. Меня это пугает, мне это не нравится.

— Ладно, ладно, мой мальчик, — вмешался доктор Мэннинг в своей обычной благожелательной манере, — все случившееся — сильный стресс. — Он улыбнулся, почувствовав себя сейчас уверенно. — Стресс — причина многих недугов. Виски — вот лучшее лекарство! Между прочим, в парламенте как-то обсуждался вопрос — не продавать ли виски в аптеках?

— Англия ты моя, Англия! — воскликнул Фрэнсис, вскинув руку. — Единственное, что здесь может кому-то не понравиться, — это климат, а единственное, что помогает справиться с ним, — это виски. Я это знаю. Сюда, джентльмены… Вот и так называемый офис. Включи-ка свет, Брюс…

Они застыли, моргая, когда свет вспыхнул.

— Кто-то здесь побывал, наверняка, — сказал Мэссей после паузы. — И очень торопился.

Это была небольшая комната с двумя окнами и металлическими голубовато-серыми шкафчиками для хранения документов. Лампа с зеленым абажуром висела над столиком с пишущей машинкой, футляр которой был сдвинут с места. Рядом находился накрытый диктофон на штативе, а под ним стояли стопкой картонные цилиндры для записей. Бумаги были аккуратно сложены на письменном столе, но это была единственная аккуратная часть комнаты. На полу валялась картина, сброшенная со стены, и теперь в стене был виден полуоткрытый сейф. Крутящееся кресло было опрокинуто, и стопка журналов, оказавшихся каталогами по садоводству, свалилась с крутящегося книжного шкафчика. Посредине пола валялась продолговатая, обтянутая бархатом коробка. Коробка была открыта, и внутри виднелась белая атласная подкладка.

— Это та коробка, в которой был жемчуг, — сказал Мэссей, поднимая ее. — Не знаю, стоит ли нам дотрагиваться до сейфа, но мы же должны в него заглянуть!

— Подожди, — остановил его Фрэнсис, — не притрагивайся к сейфу. Дознаватели всегда поднимают чертовский шум из-за отпечатков пальцев, но не помню ни одного случая, чтобы их обнаружили. Тем не менее осторожно. Возьми мой носовой платок.

Доктор Мэннинг наклонился, поправив очки, когда Мэссей распахнул стальную дверцу.

— Здесь, на стене, записаны три или четыре цифровые комбинации, — сказал доктор. — Последняя — достаточно ясно. Что там внутри?

— Обобрали начисто, — ответил Мэссей и с яростью постучал костяшками пальцев по стене. — Мне достанется за это. Господи, меня, вероятно, обвинят во всем этом. Если только облигации не находятся в другом сейфе, в спальне… Я вел его дела в течение шести лет и, думаю, справлялся неплохо, а теперь никто больше не возьмет меня на работу во всей Англии. Взгляните…

Тэрлейн заглянул внутрь. В сейфе оставались какие-то пачки бумаг, перехваченные резинками, пыльная книга в толстой кожаной обложке с надписью вычурными золотыми буквами «Поэмы Теннисона» и маленькая серебряная сахарница. Больше ничего.