Убийственная Дестини
Шрифт:
Когда день сменился ночью, разговор закончился. Мы сидели в удобной тишине и наблюдали, как звезды вспыхивают на небе. Когда луна взошла на небо, Трей поднялся и набросил мне и папе на плечи шерстяные одеяла. Я приоткрыла край одеяла, и он подсел ко мне, его присутствие согревало лучше любого одеяла.
Доктор Джонс присоединился к нам немного за полночь. Он сел чуть позади в деревьях, показывая, что только наблюдатель, а не участник.
Папа до сих пор улыбался, когда в ранние часы утра его не стало. Я продолжала
Воздух начал дрожать от силы задолго до того, как первый луч рассвета прогнал ночь. Энергия скользила по моей коже, вспыхивая маленькими искорками, которые было хорошо видно в темноте. Но это покалывание не смогло уменьшить боль в моей душе. И не думаю, что существует что-то способное это сделать сейчас.
Я осмотрела горизонт, в ожидании, гудение силы усилилось, и осколки красного и золотого прорезали небо, как яркие знамена, возвещали о начале нового дня и о начале последнего папиного.
Тепло нового дня заполнило мое тело, прогоняя ночную прохладу, оно ласкало тело моего отца, пробуждая его дракона к жизни. Его кожа становилась теплее, начиная сиять внутренним светом. Это вынудило меня отпустить его руку, даже если я этого не хотела.
День начал сиять ярче, кожа моего отца становилась теплее, пока не начало казаться, что солнце изнутри сжигает его плоть. Наконец, пламя дракона выбралось наружу, как знак долгожданной свободы, и устремилось к небу своими длинными пальцами.
– Пускай Бог солнца, неба и ветра проведет тебя в твоем путешествии, папа, - прошептала я, мои глаза жгло, а горло сдавило настолько, что я еле смогла произнести ритуальные слова.
– И пусть ты найдешь на полях вечности то счастье, которое не смог найти здесь.
Дрожащие лучи рассвета, казалось, кружились и танцевали, как ответ на мои слова, теряясь в яркости наступающего дня.
Сияние, ласкающее, мою кожу угасло, забирая с собой гул энергии. Все, что осталось от моего отца, это хлопья пепла и оставшиеся клочки одеяла, которые медленно уносил ветер.
Он ушел. Навсегда.
Я закрыла глаза и выпустила сжигающее меня горе наружу.
Глава 12
Я не знаю, как долго плакала. Я просто не могла остановиться, в основном из-за чувства вины. Это было смешно, потому что прошлое не изменить, как бы не хотелось. Что сделано, то сделано. Я оставила его, зная, что отец был болен, что диабет становился хуже. Но по глупости и молодости я не думала, что освободить маму будет так сложно. Я не рассчитывала, что поймают меня, поскольку была слишком самоуверенной, чтобы думать о том, что меня схватят те самые люди, что удерживали мою мать.
Трей был со мной все это время, поддерживал меня, когда мне это было нужно, занимался со мной любовью, когда
Но я не могла оставаться в этой яме отчаяния и вины навечно, особенно, когда мне нужно было сдержать обещания. Кроме того, это я задерживала Трея здесь, вдалеке от его сестры.
Было далеко за полночь через несколько дней после поминальной службы в больнице, когда я развернулась в теплых объятиях Трея и сказала:
– Мы должны уйти завтра.
Он дотронулся до моей щеки, провел пальцами по всей ее длине, пока не оказался у моих губ, затем начал обводить их кончиком пальца.
– Ты уверена, что готова?
Я кивнула и медленно потянулась, так, чтобы мое тело прижалось к нему.
– Лучше сплавать в Шотландию. Или слетать, в твоем случае. Я бы не поручилась, что за нами никто не будет наблюдать в аэропортах, - или они не заплатят таможенным служащим за это.
– Я мог бы приобрести новый паспорт, если это тебя волнует.
Его прикосновения двинулись вниз по моей шее и через мое правое плечо. Желание пронзило меня, но я все еще сдерживалась. Это легкая ласка оказалась слишком хороша, чтобы заходить дальше.
– В наше время, со всеми сложными проверками безопасности в аэропортах, подделки уже ничего не стоят.
– Поддельные документы никогда не выйдут из моды, - веселье играло на его губах, пальцы медленно двинулись к моей груди.
Я изогнулась, подставляя себя под его руку.
– И как часто ты занимаешься подделками?
Он обхватил одну грудь и провел пальцем по затвердевшему соску, посылая крошечные стрелки удовольствия по остальному телу. Его голубые глаза озорно блеснули в ночи.
– Сейчас, это не важно.
– И что же важно? – мягко, но настойчиво спросила я.
– Вот наиболее важная вещь в моей жизни, - сказал он, - И не только сейчас.
Потом он поцеловал меня.
Это был глубокий и долгий поцелуй, который исследовал и взывал. Поцелуй, который говорил о чувствах, которые были заметны и витали рядом, но никто о них не произносил ни слова. Тем не менее, они тут были: яркие и реальные.
– Проблема в том, - выговорила я, как только смогла совладать с запыхавшимся голосом, - это только последнее мгновение.
– Я думаю, что должен обидеться на этот комментарий, - его голос прозвучал сухо. – Должен тебе сказать, моя выдержка легендарна. Обычно это длится часами.
– Тогда докажи это.
Он мягко усмехнулся. – Об этом вызове ты можешь еще пожалеть, девочка моя.
– Не тогда, когда ты болтаешь, но ничего не делаешь.
Он усмехнулся и сел на кровати, освобождаясь от простыней и одеял. Затем он взял мою правую ногу и принялся растирать ее пальцами.