Убийственная лыжня
Шрифт:
Все приступили к работе. Но кому-то следовало, конечно, нести дежурство в участке. Это был обермейстер полиции Остлер. На его письменном столе лежало две стопки бумаг: одна большая, касающаяся дела Куницы, и значительно меньшая, для всех других происшествий в курортном городке. Кто-то позвонил. Он открыл. Вошла женщина средних лет. Он ее хорошо знал, это была племянница старого доктора Штайнхофера, врача на пенсии, который до сих пор считался пропавшим.
— Мне очень жаль, у меня нет никакой новой информации.
— Но вы ведь дальше и не искали.
— Мы этим занимались, но все улики говорят за то, что он всплыл в одном центрально-американском
Племянница, вздохнув, попрощалась. Франц Остлер положил бланк, на котором была эта информация, обратно на самую маленькую стопку с происшествиями, которые не имели отношения к делу Куницы. Карл Свобода сделал свое дело.
41
Губертус Еннервайн был на пути в клинику, когда зазвонил его мобильный телефон.
— Алло, Беккер, хорошо, что вы мне позвонили.
— Чтобы ответить на ваш вчерашний вопрос, комиссар: Да, лазерным ружьем можно обстрелять с причинением боли. Все зависит от длины волны луча. При незначительной энергии лазера, как это, например, применяется в CD-плейерах, обстреливаемый вообще бы ничего не почувствовал. Но если тепловую мощность луча увеличить настолько, что будут разрушаться органические молекулярные связи, то тогда луч наверняка будет причинять боль.
— Как выглядит такое лазерное ружье?
— Во всяком случае, не как обычное ружье. Для того чтобы генерировать такой мощный лазерный луч, понадобится достаточно места. Машина, которая для этого потребовалась бы, со всеми атрибутами, была бы размером примерно как ваш письменный стол.
— А мог бы наш стрелок стоять во время новогодних прыжков где-нибудь в толпе…
— …оставаясь незамеченным? Я считаю, что это исключено. Генератор тока работает довольно шумно. Что касается меня, то я бы снял номер в отеле, где-нибудь в районе на отдалении до двух километров. Взял бы твердофазный лазер, поставил его на балкон, генерировал луч и послал его в направлении местности. Потом пошел бы в толпу, имея с собой маленькую, незаметную коробочку, уловил бы ею луч и перенаправил на датского прыгуна.
— А нужен ли мне для всего этого помощник?
— Я думаю, можно справиться одному.
— А где мне взять такой аппарат?
— В универмаге его купить нельзя. Но если в этом хорошо разбираться, то такую штуку можно смастерить самому.
Еннервайн достал блокнот и записал данные, которые представляли для него интерес: отель в радиусе двух километров, балкон с видом на территорию трамплина.
— Беккер, вы говорили о маленькой, незаметной коробочке. Как она могла бы выглядеть?
— Как сумочка. Как свернутая газета. Как толстый томик со стихами Гельдерлина. Все, что может иметь с собой фанат прыжков с трамплина.
— Как фотоаппарат?
— Превосходно! Таким предметом можно замаскировать операцию как фотографирование.
— Спасибо, Беккер, вы мне очень помогли.
Еннервайн выключил мобильный телефон и пошел задумчиво дальше. Уже показалась клиника. Он собственно планировал задать несколько вопросов лечащему врачу относительно Сёренсена. Но тут у него возникла мысль, что, пользуясь случаем, он мог бы просто зайти в неврологическое или психиатрическое отделение
Уже год как у него не было тяжелого, длящегося более нескольких секунд приступа, ему всегда удавалось подавлять приступы при первых признаках и сократить их до секунд или долей секунд. Когда у него случался стресс, потому что он слишком много работал, тревожные сигналы в его голове издавали резкий звук, тогда он знал, что очень быстро и решительно должен принимать контрмеры. Следовало в ту же секунду бросить все, снять напряжение и расслабиться, расслабиться. Так как если он допустит приступ, то из одного кадра у него получится целый фотоальбом, и не будет возможности повлиять на скорость перелистывания этого фотоальбома. Он не сможет больше принимать участия в нормально текущей жизни. Как раз перед этим во время совещания в служебном кабинете он пережил такую секундную атаку. Мария встала, чтобы взять кофейник. Ее туловище находилось поперек стола, когда картинка остановилась, моментальный снимок, мир ужасающе остановился. Цветной шарф Марии немножко отделился и поплыл свободно в воздухе. Еннервайн услышал, как Штенгеле спросил о его самочувствии, как остальные продолжали разговаривать, он слышал также, что Мария бесшумно налила кофе в чашку и после этого начала также бесшумно его мешать — застывший стоп-кадр сюда вообще не подходил. И только в следующем изображении Мария снова сидела за столом, казалось, что она рывком перепрыгнула туда. Мир медленно стал вращаться вокруг него обычным способом, и шумы постепенно стали соответствовать изображениям. Так не могло продолжаться дальше. Ему нужно обязательно открыться психологу. После окончания этого дела.
У клиники его уже ждал плешивый главный врач. Еннервайн договорился с ним по телефону.
— Входите, — сказал доктор. — Я уже тоже думал, что вы когда-нибудь появитесь здесь. Вы пришли по поводу Сёренсена, не так ли?
— Да, у меня еще несколько вопросов.
— Вы хотите его видеть?
— Если это возможно, охотно.
— Пойдемте со мной.
Оба пошли по кривым коридорам больницы, сквозь окна иногда можно было увидеть трамплин для прыжков. Главный врач, вероятно, заметил, что Еннервайн бросал взгляд в его сторону.
— Из отделения психиатрии трамплин видно лучше всего, — сказал он, улыбаясь.
И опять психиатрия.
— На каком расстоянии находится трамплин, если стоять на одном из этих балконов?
— Я не думаю, что где-нибудь в мире есть психиатрические отделения с балконами. — Главный врач снисходительно ухмыльнулся.
— Ах да, понимаю. Но какое расстояние отсюда до трамплина?
— Может быть, тысяча, а может быть, полторы тысячи метров. А зачем вам это нужно?
— Просто интересно. А почему Сёренсен все еще здесь, после стольких месяцев?
— Он не транспортабельный.
— А когда он будет транспортабельным?
Главный врач ничего не сказал. То есть никогда, подумал Еннервайн, и ему стало стыдно за такие мысли.
— У меня к вам еще один вопрос, — сказал он. — Вы не обратили внимания на какую-либо травму, которая не вызвана самим падением? Это мог быть ожог, покраснение кожи, которое может появиться, если направить на нее лазерный луч.
— Лазерный луч? Как вам это пришло в голову?
— Я могу уточнить, эту травму можно было обнаружить на левой ноге.