Убийственная лыжня
Шрифт:
— Собственно говоря, нет — «На крутой стене горы Ваксенштайн цветут цветочки». — Итак, ладно, давайте, я попробую вспомнить об этом новогоднем дне. Я начал играть — Muss i denn zum St"adtle hinaus («Надо ли мне покинуть этот город») — я это так хорошо помню, потому что я тогда это играл и пел с Элвисом Пресли, в 1972-м, когда он был еще жив. Мы даже хотели совместно записать пластинку…
— Беппи, пожалуйста, ограничьтесь соревнованиями по прыжкам на Новый год!
— Да, конечно. Итак, в этом году на Новый год там был Беккенбауэр. Потом этот Хосе Гонсалес, испанский строительный магнат. Потом было еще два кардинала, они хотели слышать — Highway to hell.
— Кто это Калим аль-Хасид?
— Господин комиссар, вы совсем никого не знаете! Это ненормальный миллиардер, который хочет, чтобы зимняя Олимпиада проходила в Дубае. Его телохранителя, Юсуфа, я знаю довольно хорошо. Я вообще знаю всех телохранителей.
— Вы знаете всех телохранителей и всех охраняемых объектов, — сказал Еннервайн. — Вы не обратили внимание на кого-то, кого вы не знали?
— Подождите, мне нужно немного подумать. Ах да, когда я играл — Mein Gl"uck ist mein H"utterl — тут я увидел одного, которого я не знал, китайца…
Все были как наэлектризованы, но пытались сохранить самообладание.
— Вы можете его описать?
— Я думаю, он был просто китаец.
Еннервайн решился на смелый шаг. Он достал фоторобот и поднес его к носу Беппи.
— Вы видели этого человека?
Цитрист Беппи рассматривал фото. Он играл — Dirndl, mach as Fensterl auf — и при этом закрыл глаза, чтобы лучше вспомнить. Потом он убрал руки со струн и сказал:
— На китайце была лыжная куртка с капюшоном и на ней оттиск «СК-Риссерзее». Но это не тот, который на фото.
Все застонали.
— Значит, тогда их двое, — сказал Штенгеле сдавленно.
— Один или несколько, — сказал Еннервайн. — Нам нужно снова выманить их из резерва.
54
— Господин решальщик проблем собирается сейчас ехать в Италию? — спросила Шан, подняв высоко брови. — За неделю до приезда Рогге?
— Именно это я и собираюсь сделать, — сказал Карл Свобода.
Австриец знал, что только два человека могут ему сейчас помочь в поисках Симулянта — супруги из похоронного бюро Игнац и Урзель Грасеггер, с которыми он еще год назад активно сотрудничал. Он привозил им трупы из Сицилии, а они очень аккуратно от них избавлялись. Они вместе проворачивали хорошие дела, но наконец операция провалилась, и с тех пор Грасеггеры проживали в Италии. Для Грасеггеров возвращение в Германию, в Баварию или даже в Лойзахталь было нецелесообразным, их изображения висели в каждом полицейском участке. Но Игнац и Урзель, коренные жители Верденфельской долины, были единственные, которые знали действительно каждый стебелек и каждый выступ в курортном городке. Только эти двое могли ему точно сказать, кто был этот таинственный Симулянт.
— Да, друзья, я решил поехать в Италию. Это совсем рядом. Вы останетесь здесь и
— Он нашел оздоровительный отель?
— Да, разумеется. Группу из десяти человек, которая все выслеживает в поселке, нельзя не заметить.
— Снаряды падают все ближе, — сказал Вонг.
— Этот комиссар Еннервайн уже с самого начала мне показался неприятным, — произнесла Шан. — Он действует хаотично, ведет расследования по всем возможным направлениям, дает сумбурные, дезинформирующие газетные интервью. Создается впечатление, что имеешь дело с провинциальным придурком. Тебя усыпляют, а потом вдруг он неожиданно атакует.
— Да, — согласилась Свобода, — и это делает его таким опасным. Я ведь его знаю. Но на этот раз он на ложном пути. Не беспокойтесь, мы схватим этого эпигонского парня Еннервайна. Итак, еще раз, друзья. Сидеть тихо — завтра я вернусь. Пока.
— Я полностью с тобой согласен, — сказал Вонг Шан, когда Свобода вышел из комнаты. — Этот австрийский упрямец начинает зверски действовать мне на нервы.
— Мы сделаем по-своему, — ответила Шан.
Свобода поехал через Ломасонскую долину, оставил слева позади Сан-Мартино, промчался мимо Лаго ди Тенно и добрался, наконец, до импозантного итальянского крестьянского двора. Никакого сравнения с бывшим почтенным жилищем Грасеггеров в Верденфельской долине. Но здание было респектабельным и стратегически хорошо расположено. Свобода описал Игнацу и Урзель дело и рассказал о своих пока напрасных поисках преступника.
— А ты уверен, что это кто-то из местных? — спросил Игнац.
— Да, он точно знает город и окружающие горы.
— С хорошими картами местность тоже можно хорошо изучить, — вставила Урзель.
— Но он также знает, где уязвимое место души народа. Крики возмущения при этом покушении с белыми сосисками — слышали бы вы это только!
— Мы слышали, — сказал Игнац. — Даже итальянское телевидение сообщало об этом. Кстати, о белых сосисках. Ты обещал…
— Да, верно, у меня с собой есть несколько штук. В сумке-холодильнике.
— Итак, Тони Харригль, его ты можешь вычеркнуть, — заявил Игнац и макнул сосиску в сладкую горчицу. — Харригль — это не тот тип для таких дел. Харригль — это скорее тип борцов, а не кусачий лесной зверь.
— Но он хочет стать бургомистром, — сказал Свобода.
— Ерунда, Тони так или иначе когда-то станет бургомистром, и если не в этом курортном городке, то где-нибудь в другом месте.
— А что с самим бургомистром?
— Да, это скорее такой тип. Не прямой, а такой командный игрок. Но вот что говорит за бургомистра: он хочет, чтобы Олимпиада проходила у него, хочет войти в учебники истории. Он не предпринимает никаких акций, чтобы городок попал в негативные заголовки.
Грасеггеры задавали много вопросов, Свобода подробно описывал покушения, он скрупулезно собрал всю информацию и все слухи. Они прошлись по всем именам из списка и при каждом имени качали головой. Вдруг Урзель воскликнула:
— Что, этот еще здесь? Это он! Точно тип для таких дел. Он внебрачный сын Хильды Иуберройтер. Позже она вышла замуж за одного из братьев Дуфтер. Тот воспитывал мальчика. Пасынок Дуфтера, это наш человек! Он очень приличный альпинист, любит свои места, но годами жил в отъезде и считает, что достоин лучшего.