Убийственная лыжня
Шрифт:
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…» — пропел священник и водрузил аленький деревянный крестик на могилу. Стоял удивительный солнечный день, и на кладбище было полно народу. Такого наплыва Еннервайн не ожидал, для эффективного наблюдения за пришедшими на похороны у него было слишком мало сотрудников. Пришло много друзей цитриста Беппи, много коллег-музыкантов и, конечно, множество дальних родственников, и к тому же значительное число видных деятелей, важных шишек и других busybodies (любопытствующих), которые прилетели с другого края света, чтобы оказать последние почести
«Он возвращался домой с работы, — начал священник надгробную речь. — И в этот последний день он, наверное, также согрел сердца многих людей своими песнями, нежными серебряными звуками, которые все еще звучат у нас в ушах. Он сделал повседневную работу, он хотел опустить усталую голову на заслуженную подушку. О чем он мог думать, когда шел по прекрасному, освещенному лунным светом лесу, наш возлюбленный брат Йозеф Фишер, называемый обычно цитристом Беппи? Я вижу его перед глазами…»
— Проверка слышимости, проверка слышимости, вы слышите меня, Штенгеле?
— Да, я слышу вас. Что случилось?
— Я просто хотел проверить, работают ли микрофоны.
«И как он, наверное, испугался, храбрый любитель гулять по лесу, когда он оказался лицом к лицу с убийцей…»
Священник сделал сейчас небольшую паузу, чтобы каждый мог хорошо представить себе эту сцену. Если поднять глаза и посмотреть немного вокруг, то в толпе можно было видеть Марианну и Михаэля, двух директоров пивоварен, Пьера и Бриса, горстку баварских министров. Совсем позади стоял Беккенбауэр, один, в черном костюме, с потухшей сигаретой в руке. Кайзер мог себе это позволить.
«Струна цитры стала его злым роком, — продолжил священник, — его мелодии замолкли навеки. Он пал жертвой изверга, который доставил нам уже так много горя и беспокойства в нашем замечательном поселке…»
И снова священник сделал паузу, дал возможность воронам вверху на деревьях прокаркать, хрипя, и нескольким курильщикам прокашляться.
— Хорошо говорит наш священник, — сказал полный мужчина, весь в черном, своей жене.
— А? — прокричала женщина и подставила руку к уху.
— ХОРОШО ГОВОРИТ ОН, НАШ СВЯЩЕННИК! — прокричал ей в ухо полный мужчина, так что вороны испуганно взлетели. Но священник это услышал и довольно улыбнулся.
Затем послышались торопливые шаги по гравию: еще один министр, еще одна королева — исполнительница тирольских песен, еще один второй призер Олимпиады. И снова телохранители. Здесь на кладбище у них вообще не было никаких шансов оставаться незамеченными, здоровенные бугаи в безвкусных черных костюмах заметно выделялись среди остальных посетителей кладбища. У некоторых пистолеты так сильно торчали из-под одежды, что они спокойно могли бы снять жакет, чтобы показать их во всем блеске. Со всех сторон подходили скорбящие посетители, так как это кладбище имело бесчисленное множество входов, на восточной стороне оно даже примыкало к лесу, который вел прямо к Цугшпитце.
— Вы меня слышите? Губертус, вы меня слышите?
— Да, конечно, я вас слышу, Штенгеле.
— Мы выбрали совершенно необозримую местность.
— Идите в сторону южного входа, Штенгеле. Оттуда подходят еще несколько интересных запоздалых
Запоздалые посетители состояли из группы Раскольникова вместе со старшей преподавательницей Ронге.
Еннервайн дал своей команде указание рассредоточиться по всему кладбищу, и за всеми, более или менее видными лицами пристально присматривать и сообщать о наблюдениях в микрофон.
«Он был хорошим человеком и христианином, — говорил священник, — и его смерть — это печальная низшая точка серии чудовищных преступлений, совершенных человеком, который живет здесь среди нас и который предположительно стоит где-то здесь в толпе среди добропорядочных граждан…»
— Алло, Мария, вы меня слышите?
— Конечно, Николь.
— Он долго не продержится, я чувствую, как потрескивает.
— При баварских похоронах всегда потрескивает, — ответила Мария. — Часто энергия разряжается при последующих поминках с настоящей дракой в ресторане. Здесь в городке на поминках один раз уже был труп. При похоронах умершего недавно опять была драка…
— Тсс, что-то происходит. Вы тоже видите то, что вижу я?
Из-за стоящего на некотором отдалении надгробного камня высунулся мужчина, который тоже был одет в черное, как и все здесь. На вид явно азиат. Он достал цифровой фотоаппарат и стал фотографировать стоящих вокруг людей.
— Захват? — спросила Мария.
— Мы не можем просто так кого-то арестовывать, только потому что он выглядит по-азиатски, — возразила Николь. — Давай последим за ним.
Мужчина остановился. Он будто не заметил, что за ним наблюдают. Молодая дама в национальном баварском платье попала в кадр, она медленно двигалась в сторону. Она пыталась приблизиться к Беккенбауэру, бумагу и карандаш держала за спиной. Здесь была вся компания из кондитерской «Крусти», постоянные гости столика бывших полицейских, весь местный совет, конечно, и бургомистр. И плешивый главный врач. И все агентство по организации эксклюзивных мероприятий «Impossible».
«И поскольку мы уверены в том, — продолжил священник, — что с Божьей помощью мы найдем этого человека, который это сделал, мы спокойны».
Священник говорил с воинственной риторикой, сейчас он расчувствовался, у многих покатились слезы.
— Он хорошо делает свое дело, — сказала Николь.
— Неудивительно, при таком тексте, — ответила Мария гордо.
«Мирская справедливость на нашей стороне! — почти пел священник. — Храбрые полицейские нашего городка, которых многие напрасно ругают, передадут его в руки земного правосудия! И если у этого человека есть хоть искорка веры, то пусть он выйдет сейчас перед нами и признает свою вину. Я готов его простить».
Священник сделал паузу, многозначительную паузу. Ничего не произошло. Но ведь могло получиться. Попытаться стоило.
Николь не упускала из вида человека у надгробного камня. Все в команде были одеты в гражданскую одежду, но в целях безопасности оснащены бронежилетами. Она видела Остлера, как он, не слишком быстро, оставаясь в рамках почтения, мелькал среди пришедших на похороны.
— Остлер?
— В чем дело, Николь?
— Вы видите мужчину вон там у надгробного камня с крестом из кованого железа? Кто это? Вы его знаете?