Убийственная связь
Шрифт:
Он быстро моргнул.
— Что вы имеете в виду? Папа не может взять вторую жену. Моя мать — его жена и он не мусульманин. Англиканская церковь никогда не допустит этого.
Позади меня пальцы Стокера пробрались в мои, сжимая, согревая, придавая мне силы и поддержку. Я схватила их со всей силой тонущей женщины, я никогда не была более благодарна за его присутствие.
Но он не сказал ни слова, зная, что эта история была моей, я должна была ее рассказать.
— Моя мать была актрисой по имени Лили Эшборн, — начала я.
—
– Я видел ее фотографии — о, она была красавицей. Вы действительно похожи на нее.
— Они встретились в 1860 году в Северной Америке, и именно из-за нее принц Уэльский поссорился с отцом.
— Да, я помню рассказы об этoм событии, — взволнованно сказал Эдди. — Папа повел себя ужасно плохо, и дедушка приexaл его распекать. Они пошли на длинную прогулку под холодным дождем, и после у дедушки начался озноб, от которого он так и не пришел в себя. — Принц доверительно понизил голос. — Бабушка все еще винит папу в этом, вы знаете. Она никогда полностью не простила его за любовную связь.
— Да, ну, это был не простой роман, — объяснила я. — Мои родители были женаты. Из-за этого брака ваш дед отчитывал нашего отца, когда приехал к нему.
Эдди качал головой, как будто это движение могло привести в порядок его хаотичные мысли, привнoся в них в какой-то смысл.
— Но этого не может быть! Бабушка никогда бы не дала разрешения на брак.
— И поэтому брак не признается законным в Англии, — согласилась я. — Но они были женаты в Ирландии. Священником.
Он откинулся назад.
— Католиком?
— Моя мать была членом Римско-католической церкви, священник ee конфессии соединил их в браке и руководил моим крещением.
— Тогда вы тоже католик? — спросил он с сомнением.
— Только в самом техническом смысле. Но у меня не было конфирмации, и я ее не хочу.
— Но вы были крещены, — настаивал он. — Конечно, это должно что-то значить.
Я ничего не ответила, предоставив ему время, чтобы разобраться в последствиях. Я начала нумеровать дневных бабочек в семействе голубянок Lycaenidae, начиная с подсемейства Curetinae — бабочек, любящих солнечные лучи. Я только что перешла к полосатым Theclinae, когда он внезапно резко вдохнул.
— Трон — для вашего дяди! Вот что имел в виду старый дьявол. Поскольку вы родились в Ирландии от родителей, чей брак освящен католической церковью, папа римский может объявить вас королевой Ирландии, когда мой отец умрет, — сказал он, его глаза выкатились из орбит.
— В этом суть его плана, — призналась я. Я не видела смысла объяснять худшее. Мой дядя намеревался подстраховать ставки, захватив существующего наследника на трон для гарантии, что тот никогда не наденет корону.
— Ваше королевское высочество, — мягко началa я, но Эдди просто поднял руку.
— Только не сейчас, — сказал он, и это была не команда, а просьба.
Я кивнула,
— Я знаю, это ужасно по-детски, но приносит мне утешение.
Он открыл ладонь, чтобы показать мне крошечную серую бархатную мышку.
— Подарок отца по случаю моего рождения, — объяснил он. — Его зовут Честер.
Глава 14
Принц спал или, по крайней мере, делал вид, что спит. Мы со Стокером, собиравшиеся приложить все усилия, чтобы обеспечить себе свободу, внезапно упали в неестественную дремоту. Я проснулась с рывком, смутно осознавая, что прошло какое-то время.
— Хорошо, — сказал Стокер. — Я начал думать, что ты проспишь собственный побег.
Он извивался, заставляя узлы, соединяющие нас, натягиваться у меня на груди.
— Стокер, я не знаю, о чем ты, но должна попросить тебя воздержаться от занятий художественной гимнастикой. Это очень неприятно.
— Это не гимнастика, я освобождаюсь, — сказал он, выскользнув из веревок, которые нас держали. Одним быстрым движением он обернулся и встал передо мной на колени, чтобы развязать узлы на моих лодыжках.
— Как, черт возьми, тебе это удалось?
— Вероника, я провел большую часть двух десятилетий в цирке и во флоте ее величества. Еще предстоит изобрести узел, который я не знаю!
Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, он отбросил веревки, которые связывали мои лодыжки и начал развязывать запястья. Тусклый свет yпал на лицо Стокерa, и я увидела реки подсохшей крови на его коже, глубокий фиолетовый синяк на скуле и неестественный отек под глазом.
— Да, скула сломана и не суетись. Меня больше беспокоит, что мог сделать с тобой этот злодей.
— Я сказала тебе, что со мной все в порядке. И ты мне говорил, что тоже не пострадал, — упрекнула я.
— Нет, не вполне. Я сказал, что у меня болит голова, — напомнил он.
— Ты солгал по умолчанию.
— Я не хотел, чтобы ты волновалась о моем благополучии, как я о твоем, — просто сказал он.
Я наклонилась вперед и, взяв его лицо в свои руки, мягко поцеловала сломанную скулу.
— Не играй со мной в великого защитника, — попросила я. — Я могу отомстить за свои травмы.
— И за мои тоже, — фыркнул он с внезапной усмешкой, вызвавшей стеснение у меня в груди. Я почти бессознательно боялась, что один из нас возьмет на себя слишком много вины за происшедшее, и это разрушит хрупкую вещь, которую мы взрастили между нами. Но улыбка, осветившая лицo Стокерa, была знакомой. Она обещала, что мы вернем себя до того, как закончатся эти похождения.
— Как ты думаешь, куда они подсыпали наркотики? Овсянка или пиво?