Убийственная тень
Шрифт:
Джим слушал его разинув рот. Сколько он знал Чарли, впервые тот произнес такую длинную речь. Только сейчас ему открылось, сколько чудес и знаний таит в себе ум человека, ранее прилагавшего все усилия, чтобы оставаться в тени.
Во взгляде Эйприл страх мешался с возбуждением. Неужели журналистское ремесло – такой возбудитель, что заставляет преодолеть страхи, присущие обыкновенному человеку?
– И в чем выражалась его власть?
Чарли ответил не сразу. Сперва он указал на две лежащие на полу шляпы. На одной чудом сохранилось полусгнившее от
Старик поднял именно эту тряпицу, поднес к носу, понюхал и кивнул, как будто эта проверка лишь подтвердила то, что было ему уже известно.
– В каждой вещи, в каждом предмете одежды, коими обладает человек, остается частица его души, след его жизни… – Он поднял повыше тряпку, чтобы все видели, затем небрежно бросил на пол. – Его крови. Обряд, который совершил Элдеро в этом священном месте, был возмездием за убийство его соплеменников и семьи его дочери Талены. Не знаю, как он добыл эти предметы, но совершенно уверен, что они принадлежали тем убийцам. – Он помолчал, давая возможность присутствующим осмыслить сказанное. – Вот как это было…
И всем вдруг показалось, что Чарли уже не с ними, не в пещере, что он перенесся туда, где происходили события вековой давности, завершившиеся смертью двух людей, чьи останки лежат сейчас перед ними.
– Перед Элдеро стоит сосуд. Он берет вещи тех, кого хочет поразить. Две шляпы, платок, обрывок рубахи, вымазанный кровью. Отрезает от них по клочку и сжигает их вот в этой глиняной чаше. А потом пересыпает пепел в сосуд с песком. Остается завершить обряд, но он не успевает этого сделать, потому что приходит вот этот человек и убивает его.
Глаза Эйприл горели; она заговорила так, будто всеми силами старалась удержать слова, но не смогла:
– А что должно было случиться по завершении обряда? И что за песок был в сосуде?
Чарли повел плечами, словно внезапно навалившаяся усталость напомнила ему о прожитых годах.
– У него нет единого названия, все зовут его по-разному. Безмолвный Воин, Сновидец, Сын Земли. Но самое точное, пожалуй, Chaha'oh.
– Что это значит?
Джим ответил вместо Чарли. Ему вдруг вспомнился их разговор накануне вечером, и он себя спросил, не совпадение ли это.
– Chaha'oh. Тень.
Чарли посмотрел на него и кивнул.
– Да, тень. Ее порождает, питает, дает ей силы сама Земля. Из Земли она появляется и в Землю уходит, прячется в ее укромных уголках. Как тень человека не может существовать без человека, так и Chaha'oh не может существовать без Земли. Обряд должен был вызвать к жизни ту тень. Но этого не случилось…
Он слегка усмехнулся, словно констатируя неизбежное. Потом поднял с пола новую горсть пыли. И всем в этом простом жесте почудилась угроза.
– Время
Джим спросил, желая опередить Эйприл:
– И что она призвана делать, эта тень?
Чарли поглядел на него изумленно – как это он до сих пор не понял? И произнес одно-единственное слово, просвистевшее, как меч, над их головами:
– Убивать.
Он снова дал им возможность осмыслить, поверить или не поверить, и эта пауза показалась им бесконечной, как все неведомое, непознанное. Потом он указал на скелет с раздробленным черепом.
– Первым она убила вот этого человека.
Джим присел и начал внимательно осматривать останки.
– Но убила не так, как убивает сейчас. Почему у него расколот только череп, а не все кости?
– Это трудно объяснить. Сосуд – он одновременно воля и неволя. То, что было внутри его, не может выйти само по себе. По-видимому, этот человек увидел сосуд, хотел его поднять и склонился к нему лицом. Этого оказалось достаточно…
В наступившей тишине каждый из присутствующих, памятуя о своих личных демонах, вообразил себе сцену этой смерти. Эйприл первая вышла из транса и попыталась опровергнуть истину силой своего рассудка. Голос, помимо ее воли, срывался на визгливые ноты:
– Нет, постойте. Объясните мне толком, что все это значит. Есть ли во всем этом хоть крупица логики или ее совсем нет? Вы взяли с меня обещание ничего не писать об этих происшествиях. А зачем, спрашивается? Представляете, что будет, если я его нарушу? Слышите громовый хохот моих собратьев по всему континенту? После такого разоблачения мне придется приплачивать самой захудалой газетенке, чтобы она мне доверила писать некрологи.
Джим повернулся к Чарли и постарался выстроить фразу так, чтобы ненароком не обидеть старика. Как правило, такие старания достигают обратного эффекта.
– Согласись, Чарли, в это и впрямь поверить трудно.
Старик улыбнулся, и от этой улыбки Джим почувствовал себя идиотом.
– Согласен. Гораздо легче поверить в твои летающие машины, в магию компьютера, который переносит тебя в несуществующее место под названием Интернет, или в телевизионный ящик, показывающий тебе то, что происходит на другом конце света.
Эйприл, чувствуя неловкость, взяла на два тона ниже:
– Этим феноменам есть объяснение.
Чарли быстро обернулся к ней, словно заранее заготовил ответ:
– Всему есть объяснение. Всегда. Иное дело, что мы не всегда можем его принять. Порой страх мешает нам признать очевидное. Я не верю, значит, этого нет. Как будто неверие в вертолеты помешает им летать, а неверие в телевизор прервет все передачи.
Он опустил голову, но Джим не сомневался, что старик продолжает говорить с ним, как должен был, как хотел поговорить все эти годы.