«Убийственная» вдова, или Бумажные дела Кремнева
Шрифт:
— Может быть, — согласился он. — А что насчет вина? Заказать еще божоле или хотите что-нибудь еще?
— Давайте божоле.
Маринетти кивнул, повернулся к официанту, стоящему у стойки бара, и знаком подозвал его к себе.
— То же, что всегда, — сказал он, когда официант подошел. Покосился на Ольгу, улыбнулся и добавил: — В двух экземплярах.
Официант вежливо поклонился и ушел.
— Вы часто здесь бываете? — спросила Ольга.
— Довольно часто, — ответил итальянец. — Можно сказать, что
Подошел официант. Поставил на стол бокалы, бутылку красного вина, открыл ее и вопросительно посмотрел на синьора Маринетти.
— Я сам, — сказал тот.
Официант кивнул и отошел к барной стойке.
Маринетти взял бутылку и разлил вино по бокалам. Взял свой бокал и, прищурившись, посмотрел сквозь него на лампу.
— Прекрасный цвет, — сказал он. — Цвет жизни.
— Или смерти, — сказала Ольга. — Смотря по ситуации.
Маринетти пристально посмотрел ей в глаза.
— Ну, так давайте за это и выпьем. За жизнь и за смерть.
— За жизнь и за смерть! — эхом отозвалась Ольга.
Они выпили.
— Интересно, — снова заговорила Ольга. — А как же…
Фортепьянный аккорд отвлек их от беседы. Ольга повернула голову. За роялем сидел пожилой мужчина — в смокинге, с длинными седыми волосами.
Пианист классическим жестом запрокинул голову назад, и его длинные бледные пальцы забегали по клавишам.
Когда он закончил, Ольга восторженно покачала головой:
— Бесподобно!
Маринетти улыбнулся:
— Это правда.
Итальянец поставил бокал на стол и вдруг обнял Ольгу. Она не сопротивлялась. Маринетти поцеловал ее в губы и запустил руку ей под платье. Ольга теснее прижалась к нему, и на этот раз сама нашла губами его губы.
— Ты пахнешь жизнью, — тихо проговорил Маринетти.
— Я думала, что тебя больше привлекает смерть, — хрипло прошептала Ольга.
Продолжая целовать Ольгу, он принялся поглаживать ее бедро. Затем его рука скользнула на живот Ольги, и через секунду она почувствовала его пальцы у себя под бюстгальтером. Он обхватил ладонью грудь Ольги. Его губы скользнули по ее щеке. Он принялся целовать ее шею. Ольга чувствовала его горячее дыхание, оно обжигало ее.
— Постой, — сказала она. — Подожди.
Спокойствие ее тона заставило Маринетти ослабить хватку.
— Что? — спросила он хриплым от возбуждения голосом.
— Я люблю сильных мужчин, — сказала Ольга. — Но я не люблю грубых мужчин. Либо ты меня сейчас изнасилуешь… И тогда мы никогда больше не встретимся. Либо…
— Либо — что?
— Ты превратишь наши отношения в сказку. Пусть в страшную, но сказку. И тогда я сама захочу тебя.
Маринетти молчал, хрипло дыша. Затем хватка его ослабла.
— Да, — сказал он. — Да, ты права. Я и сам не люблю скотства. Но ты так меня заводишь, что я теряю голову… Прости.
Он еще
— Ты предпочитаешь рестораны с отдельными кабинками? — спросила Ольга, поправляя одежду.
Синьор Маринетти посмотрел на закрытую шторку, улыбнулся и сказал:
— Да. Мне нравится чувствовать себя отделенным от остального мира. Это дает ощущение покоя.
Ольга достала из сумочки зеркальце и помаду и принялась приводить в порядок лицо. Итальянец с рассеянной улыбкой следил за ее ловкими движениями.
— Ты необыкновенная, — негромко сказал он вдруг. Затем протянул руку и нежно погладил ее по щеке.
Кто-то вежливо постучал в переборку. Маринетти раздвинул шторку.
— Ваш заказ, — сказал официант и поставил на стол блюда.
Маринетти снова задернул шторку. Затем взял бутылку и разлил вино по бокалам. Потом поднял свой бокал и, глядя Ольге в глаза, сказал:
— За любовь?
— За любовь! — согласилась Ольга.
3
В тот вечер Ольга вернулась домой гораздо позднее обычного. Едва открыв дверь, она поняла, что в доме кто-то есть.
Ольга тревожно прислушалась, но спустя несколько секунд выражение тревоги и испуга сошло с ее лица. В гостиной была Моник, певичка из клуба Рамзони и подруга Ольги, с которой они частенько коротали вечера за бутылкой мартини или вина.
Ольга досадливо поморщилась и обругала себя за то, что дала когда-то подруге ключ от своей квартиры. Однако выставить Моник из квартиры, пока та не напьется, не было никакой возможности. Ольга заперла за собой дверь на замок, швырнула сумочку на мраморный столик и пошла в гостиную.
Моник сидела в кресле с сигаретой в руке, закинув ногу на ногу, и, нахмурившись, смотрела на Ольгу.
— Я слышала, ты завела себе нового знакомого, — недовольно проговорила она. — Как прошла встреча?
Ольга уселась в мягкое кресло, устало вытянула ноги, посмотрела на улетающий дымок сигареты и сказала:
— Замечательно.
— Вы все время были в ресторане?
— Да.
— И чем вы занимались?
— Целовались, — ответила она. — И чуть было не занялись сексом.
— Что? — Моник захлопала глазами. — Ты это серьезно?
— Да. Послушай, я хочу принять душ. Подождешь меня здесь или пойдешь домой?
— Подожду, — ответила Моник.
В душе Ольга нарочито долго стояла под струями воды, надеясь, что подруге надоест ее дожидаться и она уйдет. Однако Моник оказалась терпеливее, чем предполагала Ольга.
Когда Ольга вернулась в гостиную, Моник все еще была там. Она пила кофе и дымила сигаретой. Увидев Ольгу, Моник посмотрела на нее недовольным взглядом и сказала:
— Я принесла пиццу. Хочешь, разогрею?