«Убийственная» вдова, или Бумажные дела Кремнева
Шрифт:
— Я видел тебя с этой сучкой, — медленно сказал Маринетти. — И я знаю, кто ты.
Маринетти допил виски и поинтересовался:
— У тебя есть что-нибудь выпить?
Моник с ненавистью посмотрела в его широкое, темное от злобы лицо и покачала головой:
— Нет.
Маринетти усмехнулся:
— Врешь. Ты ведь потаскуха и пьяница. Без пойла ты и дня не проживешь.
Моник угрюмо молчала. Маринетти встал с кресла и прошел к шкафу.
— Это бар? — спросил он, взявшись за ручку дверцы.
Моник
— Я угадал, — с улыбкой сказал Маринетти, разглядывая полки, уставленные бутылками. — У нас с тобой одинаковые вкусы. Я тоже люблю виски и вермут.
Он взял из бара бутылку скотча. Посмотрел на Моник.
— Не хочешь со мной выпить?
Моник отвернулась.
— Зря, — пожал плечами Маринетти. — Ты нервничаешь. Я тоже нервничаю. Чтобы не наделать глупостей, мы должны успокоиться.
Маринетти вернулся в кресло и наполнил стакан скотчем.
— Ну, — сказал он, — за хеппи-энд!
Он сделал большой глоток и облизнул губы.
Следующие десять или пятнадцать минут Маринетти пил. Пил молча и мрачно, словно побился с кем-то об заклад, что опустошит всю бутылку и останется стоять на ногах. Он и правда не пьянел.
Все это время Моник молча смотрела на него. Руки девушки были крепко стянуты за спиной. При каждом движении рук она испытывала режущую боль в запястьях. Она ничего не могла сделать. Оставалось только ждать и надеяться.
Наконец Маринетти отодвинул от себя стакан и пристально посмотрел на Моник.
— А ты ничего, — с усмешкой сказал он. — У нас в запасе много времени. Не хочешь позабавиться?
Моник брезгливо поморщилась.
— Зря, — сказал Маринетти. — Мы могли бы поиграть. Ты любишь игры, пышечка?
— Поиграй со своей задницей, — привычно парировала Моник и сама испугалась своих слов.
— Зачем же так грубо? — Маринетти взглянул на пышную грудь Моник и плотоядно прищурился: — Знаешь, что бывает с такими грубыми девочками?.. Ладно. Я не хочу быть с тобой слишком грубым. Возможно, в дальнейшем у нас еще будет шанс подружиться.
Моник всхлипнула и сдавленно проговорила:
— Она не приедет. Куда угодно, только не ко мне.
— Вы с ней подруги, — возразил Маринетти. — Ты часто ночевала у нее, она — у тебя. Ей больше некуда податься. У таких сук, как она, подруг мало.
Моник помолчала немного, потом взглянула на Маринетти прямым открытым взглядом и сказала:
— Она круче тебя.
— Что? — не понял Маринетти.
— Она круче тебя. Ты совершил ошибку, что не взял с собой своих псов.
Лицо Маринетти окаменело, от черных маленьких глаз повеяло холодом. Это продолжалось не дольше нескольких секунд, потом он взял себя в руки и вновь широко улыбнулся:
— Послушай, может, зря мы с тобой ссоримся, а?
— О, Боже… Я уже сто раз говорила: я понятия не имею, где она. А ее телефон молчит. Я не могу с ней связаться.
Маринетти отхлебнул скотча и, глянув на Моник из-под нахмуренных бровей, проговорил:
— Ты совершаешь ошибку. Я ведь все равно узнаю правду. Но к тому времени от твоей маленькой головки совсем ничего не останется. Я разобью ее вдребезги. А твое милое личико я превращу в кровавое месиво. Как тебе такой расклад?
— Оставь меня в покое, — простонала Моник и всхлипнула.
Маринетти хотел что-то сказать, но вдруг напрягся и к чему-то прислушался.
За окном послышался нарастающий шум автомобильного двигателя. Машина притормозила возле дома, и шум двигателя стих. Маринетти прищурил недобрые темные глаза.
— Ну вот, — негромко сказал он. — Кажется, к нам пожаловала наша красавица. Сиди тихо, пышечка. Развязка близка.
За окном хлопнула автомобильная дверца.
— Анна! — заорала вдруг Моник.
Маринетти мгновенно вскочил с кресла, прыгнул к Моник и ударил ее пистолетом по голове. Голова девушки свесилась на грудь, из разбитой головы на грудь закапала кровь.
У Маринетти задергалась правая щека. Он приложил к ней рукоять пистолета и тихо проговорил: — Ну что ж, пышечка, твоя шутка удалась. Теперь моя очередь шутить.
6
Зная, на что способна Ольга, Маринетти решил не рисковать; он перебежал через комнату и встал за угол, держа пистолет наготове.
За дверью послышались мягкие быстрые шаги. Маринетти машинально вжался в стену.
Шаги стихли перед дверью. Маринетти почувствовал, как от волнения у него потеют ладони, и мысленно выругал себя за это.
В дверь позвонили. Маринетти протянул руку и повернул ручку замка.
Дверь распахнулась. Ольга Вершинина переступила через порог и окинула комнату быстрым взглядом. Небольшой изящный диванчик, покрытый искусственной медвежьей шкурой, тумбочка из карельской березы, хрустальная пепельница с горой белоснежных окурков.
Дверь с грохотом захлопнулась у Ольги за спиной. Она вздрогнула и обернулась. В двух шагах от себя она увидела желчное, ухмыляющееся лицо Маринетти.
— Ну, здравствуй, милая, — с торжествующей усмешкой проговорил он.
Ольга опять вздрогнула и мертвенно побледнела.
— А теперь медленно, без резких движений отойди от двери! — скомандовал итальянец.
Ольга сделала, как он велел.
— Вот так, — кивнул Маринетти. Он взглянул на пластиковый пакет, который Ольга сжимала в руке. — Полагаю, в пакете мои деньги? Дай их сюда!