Убийственный аргумент
Шрифт:
В игру вступил Вадим, отсчитав шестнадцать жетонов. Перед ним остались лежать всего два пластмассовых кружочка. Через минуту все было кончено - он рискнул, и сделал перебор.
– В банке шестьдесят четыре тысячи, - сказала банкомет, удивленно поглядывая на нас. Видимо, на ее памяти ставки никогда так не вырастали.
– Я могу на столько поднимать?
– она вопросительно посмотрела на своего хозяина.
– Поднимай, за этим столом ставки не ограничены. Я играю, - сказал Митрофаныч радушно.
– Достаточно.
Девушка
Хотя, наверное, после уплаты налогов хозяином их все равно останется владелец казино. Так что Митрофаныч играл не на равных, тут ему удалось провести Шамиля.
– Не везет, - сообщил брюнет и достал сигарету из кожаного портсигара.
– В банке двести пятьдесят шесть тысяч, - произнесла девушка торжественно.
При таких ставках игра не пойдет, подумал я. Все откажутся, и все пойдет по новой.
– Я - пас, - кивнул Шамиль.
– Поищем фарт еще один круг.
– Кто-нибудь примет ставку?
– спросила девушка, профессионально улыбаясь. Она уже собиралась сгрести жетоны со стола.
По очереди надо было отвечать мне. Я совсем было открыл рот, увидел, как Вадим, не дожидаясь, когда к нему обратятся, качает головой... И тут...
– Принято, - вдруг сказал я.
Лицо блондинки словно окаменело. Этакая улыбающаяся маска.
Вечно я чего-нибудь ляпну. И все оттого, что я заметил, как непроизвольно шевельнул рукой Митрофаныч, словно собирался сделать знак - сдавайте карты. Мне показалось, он собирается принять ставку. Страшно подумать, чем все это для меня кончится, если у него просто нервный тик.
– Такие деньги надо показать, - Шамиль яростно вскинул брови.
– Мы ведь не под ответ играем.
– Право катранщика, - вдруг сказал Митрофаныч.
– Шамиль, ты же не станешь нарушать обычай.
– Право катранщика?
– переспросил я.
– Катранщику разрешается во время игры делать ставку вместе с игроком, у которого выигрышные карты, - хмуро пояснил Шамиль.
– Но мы же не в стос или терц бьемся. Договорились играть с ними на равных, - он показал сначала на меня, потом на Вадима.
– С фраерами твои права ничего не стоят.
– Мои права никто не отменял. И когда фраеров катали, и когда люди между собой играли.
Для меня их спор выглядел полной ахинеей. Я только что решил рискнуть - в случае проигрыша я не смогу оплатить долг деньгами. А карточные долги необходимо оплачивать - деньгами или головой. Потому что здесь ты платишь за собственный риск, за собственную удачу или глупость, а не за краковскую колбасу или зимние полуботинки. Иными словами, платишь за право называться мужчиной.
– Хорошо, - кивнул, наконец, Шамиль.
– Вы держите банк
вместе. Но играть должен тот
А я сидел за первым номером.
– Я согласен, - Митрофаныч улыбнулся, и тут я заметил, что нижняя губа у него дрожит.
Непроизвольно я разгладил руками скатерть в том месте, куда должны были лечь карты.
Наступила тишина, и жужжание мухи под потолком воспринималось как рев реактивного самолета. Муха зимой - успел подумать я - не к добру, прежде чем сдали карты.
...Осторожно поднял сначала одну. Словно я мог ее случайно сломать. Семерка. Потом вторую. Восьмерка. Слабовато. Но, в то же время, если попросить еще одну карту, можно набрать больше двадцати одного и тогда...
От возбуждения у меня вспотели ладони. Надо достать платок и вытереть. Нет, не до этого.
За столом все молча и выжидательно смотрели на меня. У Митрофаныча на лбу вздулись вены, и казалось, они вот-вот лопнут.
– Еще, - наконец сказал я и постучал согнутым пальцем по столу.
Банкомет аккуратно положила передо мной еще одну карту. Что там поражение? Удача?
Я накрыл ее ладонью, и карта к ней прилипла. Осторожно поднял и посмотрел. Перед глазами все плыло. Несколько раз пересчитываю трефовые листочки кислицы.
У меня на руках двадцать одно. Очко.
– Мы договаривались играть в боевую, - произнес Шамиль голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– А мы и играли по-честному, - Митрофаныч развел руками.
Ты же сам все видел. Я ведь на шестьдесят четыре штуки не смог банк взять. А вот ему - повезло. Заметь - он вообще везунчик. Другому еще несколько дней назад деревянный костюм бы сшили. А смотри - сидит вместе с нами, решает теперь, поди, как потратить свои денежки, - Митрофаныч тоненько засмеялся.
– Ты меня даром взял, и я такого не забуду, - оборвал его смех Шамиль.
Сам же я никак не мог прийти в себя. Словно где-то в животе зарождались теплые волны и разбегались во все стороны по телу до кончиков пальцев. Это, наверное, бродил адреналин.
– Ну что ты, какие у меня могли быть шансы, - плаксивым голосом возразил Митрофаныч, - я не тасовал, не метал. Ты сам выбирал девушку...
Тут только все заметили, что банкометша лежит на полу в глубоком обмороке.
* * *
– Шампанского!
– сказал Митрофаныч.
– За счет заведения. Хоть мы, - он подмигнул мне, - и нагрели казино.
– Только на половину этой суммы.
– поправил я.
– Как раз ту самую половину, которая мне причитается.
– Пока мы выпьем, в кассе обменяют жетоны, - предложил он.
Все как-то одновременно шумно встали и потянулись к дверям. Шамиль оказался рядом со мной возле стойки бара, когда Митрофаныч громко заказывал дюжину "Дон Периньон".
– А ты неплохо держался, - заметил Шамиль.
– Знаешь, чем рисковал?