Убийство-2
Шрифт:
Торпе был крепким мужчиной. Он служил в армии, ходил на передовую. Но ему не хватало спецназовской выучки, и это сказывалось в его нервозности, трясущихся пальцах, срывающемся голосе.
Резкий электронный писк на мгновение заглушил мягкий шепот леса. Рабен снова оглянулся. Это Торпе достал из кармана телефон и, зажав его в той же руке, что и пистолет, другой неуклюже давил на кнопки.
— Все выплывет наружу, — сказал Рабен. — Как бы вы ни старались замести следы.
— Что — все? — фыркнул
Левой рукой он поднес телефон к уху. Правой снова нацелил пистолет на Рабена.
— Алло? — произнес Торпе нараспев поставленным голосом, которым обычно читал свои проповеди. — Это полиция? Меня зовут Гуннар Торпе. Я нахожусь в Харесковене. Хочу сообщить о нападении.
Рабен остановился. Они были в тридцати метрах от машины.
— На меня напал бывший солдат, который сбежал из тюрьмы. Да, Йенс Петер Рабен. Он увез меня в лес, угрожая оружием.
— Какого черта… — начал Рабен, но осекся, увидев черное дуло пистолета, направленное ему в лицо.
— Нет, — продолжал Торпе; в его голосе звучал испуг, и возможно, он не был наигранным. — Я не знаю, где он сейчас. Я убежал. Жду вас у главной тропы, рядом с указателями. Вы легко меня там найдете.
Он сунул телефон в карман куртки.
— Могли бы сдать меня прямо в Вестербро, — недовольно буркнул Рабен. — Стоило ехать в такую даль…
— Я знаю тебя! — рявкнул Гуннар Торпе. — Ты хитрый, злопамятный и жестокий. А мне не нужны неприятности рядом с моей церковью. Сейчас я поеду обратно в город, и когда они меня здесь не найдут, они прочешут весь лес до последнего кустика и поймают тебя, как зверя. Ты и есть зверь.
— Я никогда не делал вам ничего плохого.
— Ты сам не знаешь, что делаешь. — Торпе покачал седой головой. — Возвращайся в Херстедвестер и сиди там, пока не выздоровеешь. Надеюсь, твоя жена тебя дождется…
— Чего хотела от вас Драгсхольм?
Черный ствол пистолета указал на дорожку среди деревьев.
— Иди туда, — приказал Торпе. — Беги!
Рабен посмотрел на узкую тропу, хмыкнул и шагнул навстречу человеку с оружием.
— Я ничего не знаю! — выкрикнул священник. — Стой на месте!
— Она встречалась с Мюгом, с Грюнером, с Томсен…
Рабен двигался к Торпе, и тот стал пятиться в сторону машины.
— Не подходи ко мне.
— Она хотела, чтобы они дали показания против того офицера. Против Перка.
— Я лично похоронил Перка за три месяца до этого!
Рабен наступал, не обращая внимания на пистолет. Торпе боялся отвести от него взгляд и шел спиной прямо к дереву.
— Не вынуждай меня, Рабен.
Он уперся в ствол и почувствовал себя в ловушке.
— Не вынуждай меня! — в панике заорал он.
Черная сталь холодом обожгла лоб Рабена.
— Ну
Рабен расхохотался, когда Торпе нажал на курок. Раздался щелчок, священник нажимал снова и снова.
Тогда Рабен вынул из кармана горсть патронов и потряс ими перед ошеломленным капелланом.
— Неужели вы подумали, что я вручу кому-нибудь заряженный пистолет? — медленно проговорил Рабен, забирая оружие из трясущихся рук священника и вставляя патроны в пустой магазин. — Пусть и такому идиоту, как вы?
И снова поднялась рука с пистолетом, но на этот раз целью было перепуганное лицо Гуннара Торпе.
— Я хочу знать, что раскопала Драгсхольм. Я хочу знать, почему она решила возобновить дело.
Обе руки охватывают рукоятку, ноги расставлены — стрелок готов. Торпе струсил так, что у него подгибались колени.
— Она просила меня дать показания! Я слышал, как они говорили об этом Перке.
— То есть вы знали, что меня осудили напрасно, и все равно оставили меня гнить за решеткой?
— Что я мог сделать? Я всего лишь капеллан. Я ничего не знал.
Он вскинул руки — это была мольба, а не молитва.
— Я спрашивал у Согарда, что происходит, — сказал Торпе.
Лунный свет играл бликами на гладкой черной поверхности пистолета. Священник сполз по стволу вниз, опустился на колени.
— Что он вам рассказал?
— Сказал, что все это чушь и бред. Что никакого Перка там не было. Что в заключении военного прокурора…
— Там говорится, что я все выдумал.
— Было расследование!
— Меня заперли на два года. Накачивали наркотиками. Оторвали от семьи. А я был солдатом, защищал эту страну…
— Но я же не виноват! — Гуннар Торпе стоял на коленях, трясясь от страха. — Поговори с Согардом, с полковником Ярнвигом. С другими солдатами. Это же не я посадил тебя.
— Нет, не ты!
Коротким движением ноги он ударил Торпе в живот. Священник повалился на землю, вопя как обиженный ребенок.
— Ты меня там оставил.
Рабен сделал шаг в сторону, глянул на луну, прислушался. Машин пока не было. Только совы и ночные звери нарушали тишину леса.
— Прости меня.
Торпе встал на четвереньки. Крест, висящий на его шее, выскользнул из-под одежды и повис, почти касаясь прелой хвои. Рабен держал священника на мушке, и руки его не дрожали.
— Подумай о своей жене. Подумай о сыне.
Рабен только засмеялся:
— А как насчет моей души, Пастырь? О ней тоже подумать? — Он огляделся, не опуская пистолет, что-то обдумал. — Отвечать не обязательно.
С этими словами он зашагал к машине. Оглянулся только один раз. Гуннар Торпе по-прежнему стоял на коленях с опущенной головой, словно молился.