Убийство экспромтом
Шрифт:
— Как продвигаются твои дела, Эл? — спросила она.
— Потихоньку, Хелен. — Я смущенно посмотрел на нее. — Прости, если перестану называть тебя Хелен, я совсем запутаюсь. Как мне называть вас, мисс Уолш?
Может, стоит придерживаться фактов и называть вас миссис Вильяме?
Она медленно опустила веки, ненадолго прикрыв свои сапфировые глаза.
— Не дурачь меня, Эл Уилер, — просто сказала она. — Не такой ты чертовски ловкий! Когда я выходила из твоей квартиры утром, я вдруг вспомнила. Ночью, в самый патетический момент, я совершила ужасную ошибку — ошибку страсти, — я думаю, ты мог так назвать это — правильно?
— Я
— Я просто не хотела, чтобы ты жалел бедную вдову, любимый, — нежно сказала она.
— Он, видно, был не в своем уме! — буркнул я.
— Кто?
— Брюс Вильяме — кто же еще. Парень, который ухитрился жениться на такой женщине, как ты, и не воспользовался этим.
— Я любила Брюса. — Она тупо смотрела куда-то в дальний угол зала. — Он, наверное, тоже любил меня по-своему. Но это была пытка.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Несколько первых месяцев все было прекрасно, но потом он узнал, что его обманула. Брюс был тем, кого я искала; я любила его и знала, что могу стать ему хорошей женой. Поэтому я придумала трогательную историю о добропорядочной семье со Среднего Запада и о том, как мои бедные мамочка и папочка погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было семнадцать лет. Добрая старая тетушка Кэрри взяла меня к себе, но она умерла, когда мне исполнилось двадцать, и уже больше ничто не держало меня в тех местах. Тогда я приехала в Южную Калифорнию.
— Но мне ты собираешься сказать правду, я полагаю, — подтолкнул ее я.
— Действительность несколько отличается от этой истории, — спокойно продолжала Хелен. — Мой отец умер от сердечного приступа в Сан-Квентине, где ему оставалось сидеть еще восемь лет. Моя мать была алкоголичкой, и ее отправили в лечебницу, когда мне было шестнадцать. На следующий день сбежала с парнем, самым взрослым из моих приятелей, ему уже исполнилось семнадцать. Пять недель спустя нас поймали, его отдали под суд, а меня — смешное слово — под опеку. К двадцати годам я побила все рекорды! На мне висели обвинения в наркомании, проституции и вымогательстве — вы так называете это, — и я за все рассчиталась! Потом стала умнее — я изменила им и уехала в Южную Калифорнию. Там я устроилась на работу, брала уроки риторики, даже начала читать книги. В то время, когда я встретилась с Брюсом, я уже собиралась пойти учиться. — Она взяла свой мартини, но пить не стала. — И вот, через пару месяцев после нашей свадьбы, он узнал обо мне правду. — Ее губы скривились в слабом подобии улыбки. — Его больше задела не сама история, а то, что я лгала ему. Он просто не мог примириться с этой мыслью! Поэтому он решил, что теперь всю оставшуюся жизнь я должна расплачиваться за свой грязный обман. У Брюса вошло в привычку все вымещать на мне, я была виновата во всем, даже в его служебных неприятностях. Порой думала, что он ночью не спит, только чтобы измыслить для меня новые унижения.
— Почему ты не ушла от него?
— Я все еще любила его. Сначала я предлагала ему развестись со мной, но он не желал и слушать об этом. Даже после всего я для него была как наркотик для наркомана. — Она повернула голову и в упор смотрела на меня. — Я все еще чувствую свою ответственность за то, что произошло. Он никогда бы не посмотрел на такую девицу, как Голди Бейкер,
Официант принес рубленое мясо, но Хелен, едва он отошел, мягко отодвинула свою тарелку в сторону.
— Мне кажется, у меня пропал аппетит. Но ты должен подкрепиться, Эл.
— Позволь мне дать маленький комментарий, — вмешался я. — Из твоего описания следует, что Брюс Вильяме был болен — это просто шизофрения! — и если ты винишь себя за то, что он покончил с собой, то ты тоже не в своем уме!
— Ты хороший парень, Эл Уилер! — прошептала она и быстро отвернулась.
Я принялся за мясо, потому что был голоден и понятия не имел, какого черта я еще могу сделать. К тому времени, как я доел и заказал еще мартини, Хелен уже взяла себя в руки.
— С какой стати мы стали обсуждать мои прежние неприятности, — сказала она, когда официант принес нам бокалы, — когда у тебя их сейчас более чем достаточно. Что ты собираешься делать, Эл?
— Ты меня переплюнула, — отозвался я, — , и у меня начисто вышибло из головы все мысли.
— Марко звонил еще раз прямо перед тем, как я ушла из конторы, и сказал, что он разделался со своими делами гораздо быстрее, чем ожидал, поэтому вернется сегодня после обеда. — Она отхлебнула мартини. — Если бы придумать что-нибудь, что заставит его связаться с Кендриком…
— Это было бы замечательно, — сказал я. — Но что?
— Пока не знаю! — Она покусала губы. — Но я соображу что-нибудь.
— Даже если тебе удастся испугать его до такой степени, что он станет звонить Кендрику, — спокойно сказал я, — Марко не настолько глуп, чтобы делать это через коммутатор.
— Одно из преимуществ бурной молодости, — пробормотала она, — что ты учишься таким вещам, которые добропорядочной средней секретарше и не снились.
Внутри коммутатора есть устройство, которое выводит прямо на линию, когда Марко у себя в кабинете набирает номер, и когда оно срабатывает, старый магнитофончик на моем столе сразу начинает записывать. — Она победно улыбнулась. — Конечно, в том случае, если я на месте. Босс ужасно подозрителен и обыскивает мой стол в среднем два раза в неделю.
— Ты это, конечно, проверяла? — поинтересовался я.
— Проверяла. — Она кивнула. — Если уж он попадется на удочку, где мне найти тебя?
— Есть только одно место. — Я зевнул. — Моя квартира. Это даст мне отличную возможность пойти лечь спать и абсолютно ничего не делать до тех пор, пока я не поговорю с тобой.
— Ты сукин сын! — проговорила она с ноткой восхищения.
— Меня так часто называют. Думаю, это правда.
— Есть чему радоваться! — Она посмотрела на небольшие со сверкающими камнями часики на запястье. — Мне лучше вернуться в контору. Надо придумать что-нибудь до того, как вернется Марко, иначе будет поздно.
— Хорошо. Я не стану ничего предпринимать, пока ты не позвонишь. И… — Я замолк и уставился на нее.
— Я знаю, моя красота возбуждает тебя время от времени, — бесстрастно сказала она, — но сейчас не время!
— Дело не в этом. Просто меня осенило, — объяснил я. — Это решает все проблемы.
— И что же? — довольно холодно осведомилась она.
— Скажи Марко, что я приходил в контору утром и разыскивал Кендрика по обвинению в двух убийствах. Чертовски испугал тебя, носился как ураган по конторе, угрожая тебе разными карами, если ты не позвонишь мне сразу же, как Кендрик придет.