Убийство и Дама пик
Шрифт:
– Я не из дома. Но у меня есть пара свободных часов. А что у тебя, подруга? Перекрытие рухнуло прямо перед телекамерой? Чиновник из мэрии с лестницы свалился? Объект не открыли?
– Открыли. Ничего не рухнуло, и никто не умер. Я с Тарасовым поругалась. Насмерть.
Здрасьте, приехали!
Надо сказать, что на брак моей подруги я всегда смотрела как на какой-то реликт. Среди окружавших меня людей это, пожалуй, была единственная пара, которая в наше время могла бы справить не только серебряную, но и золотую свадьбу, потому что они до сих пор любили друг друга - ну прямо как в старинном романе. Поженились, когда Галка была еще студенткой, вместе всю жизнь работали, никогда не надоедали друг другу при полном несходстве характеров.
Они
Кроме очков, впрочем, их объединяло одинаково фанатичное отношение к работе, общие интересы, схожие вкусы. А может, союз их держался на правильном распределении ролей в семье? Галка никогда не страдала тщеславием и на первый план в работе всегда выдвигала Тарасова, восторгалась им, считала его гением, а себя - только его верным помощником. Но стоило им переступить порог дома, как роли менялись с точностью до наоборот. Вне работы Галка вертела Тарасовым, как хотела, но делала это так умело и тактично, что ее муж ничего не замечал. А может быть, его вполне устраивало, что Галка решала, в чем ему ходить, что есть, куда ехать отдыхать и какого цвета обои должны быть в их спальне.
Впрочем, полная безоблачность в отношениях пришла лишь с годами. В молодости они, помню, здорово цапались, причем в основном из-за Галкиной нервозности. Если она очень уставала или плохо себя чувствовала, то становилась раздражительной, мнительной, придирчивой, могла устроить скандал на ровном месте, закатить грандиозную истерику, ну и выкидывать прочие замечательные штучки в том же духе, причем порой ее откровенно несло. В первые годы Тарасов не умел ее успокоить, терялся, бубнил что-то неразборчивое, топтался на одном месте, как большой медведь, и в конце концов призывал на помощь меня. Я частенько ездила их мирить, но это было очень давно, в почти прошедшей молодости.
С годами Галка научилась справляться с перепадами своего настроения, а если срывы и случались, то Тарасов, уже овладевший основными приемами борьбы с ними, к моей помощи больше не обращался. Так что сообщение о скандале подействовало на меня ошеломляюще.
– Что произошло?
– спросила я, обретя дар речи.
– Где твой Тарасов?
– Он ушел.
– Как ушел? Куда ушел?
– Не знаю. Хлопнул дверью и ушел. Вот этого до сих пор никогда не было. Это уже что-то новенькое, причем из ряда вон выходящее. В трубке тем временем послышалось какое-то хлюпанье.
– Ты что там делаешь?
– поинтересовалась я.
– Пью.
– Что?!!
– Водку. Решила напиться с горя. Он меня не любит. Он меня бросил.
Час от часу не легче! Еще одна жертва любви и обмана!
– Галка, я сейчас приеду. Разберемся. В крайнем случае, напьемся вместе, все веселее.
Да и правильнее, если вдуматься. Распивание в одиночку спиртных напитков есть прямой путь к алкоголизму. Только подруги-алкоголички мне и не хватало для полного счастья.
Когда дверь открылась, взору моему представилась удручающая картина. На столе стояла початая бутылка водки, признаки какой бы то ни было закуски отсутствовали, а лицо моей подруги было не слишком привлекательным. Но... из кухни явственно пахло только что испеченным пирогом, так что жизнь пока еще все-таки не кончилась.
– Так ты пьянствуешь или стряпаешь?
– спросила я, вместо приветствия.
– Ты же сказала, что приедешь. Вот я и решила пирог испечь. На закуску.
В этом вся Галка. Гость в дом - скатерть-самобранка на стол,
– Логично, - с удовольствием, отметила я.
– С яблоками и корицей небось?
– А какой же еще?
Действительно. Этот пирог быстрее всего печется, и его можно подавать практически в любом случае.
– Только ты сначала мне все расскажи, - потребовала я, - а потом будем выпивать и закусывать. А то и ты собьешься, и я ничего не пойму...
– Как я могу спиться с двух рюмок?
– Дура! Собьешься, а не сопьешься. Ты действительно совсем плохая. Ну поехали.
Мы уселись в большие уютные кресла в гостиной-кабинете и дружно закурили. Галка заметно успокоилась и излагала историю вчерашнего вечера и сегодняшнего утра почти связно.
– Ну, было открытие, ну, речи говорили, телевидение снимало, потом фуршетик был, фиговенький такой, но для особо почетных гостей. Стою я себе около стола, а Тарасов отошел с кем-то из начальства пообщаться. И вдруг подваливает ко мне какой-то хмырь... из тех пижонов, которых я больше всех терпеть не могу. В твоем вкусе, короче: брюнет двухметрового почти роста и с наглыми глазами.
– Спасибо!
– не удержалась я, но Галка явно не заметила, что сказала мне гадость, и продолжала с прежним пылом:
– Вы, спрашивает, тоже автор данного шедевра? Я сдуру ему ответила, что да, мол, тоже. И тут он такое понес! И всегда-то он поражался тому, как красивые женщины могут быть еще и такими умницами, и как он счастлив, что встретил меня, - я ему, видишь ли, ночами напролет снилась чуть ли не три года, а встретились мы только сегодня...
– Так это же из песни, - пожала я плечами.
– "Три года ты мне снилась, а встретилась вчера". Он ee чуть-чуть перефразировал. Пошловато, конечно, но еще не повод для твоей истерики.
– Да ты послушай, что дальше-то было. Он наливает мне и себе шампанского и начинает петь, что он-де с телевидения и может сделать передачу с моим участием, чтобы я рассказала о всех своих проектах, а люди увидели на экране красивую женщину и ее красивые произведения...
– Ну и что ты кипятишься? Даже если мужик просто наврал, желая перед тобой покрасоваться и себе цену набить, особого криминала в этом нет. Медициной, как говорится, не возбраняется.
– Ты когда-нибудь видела хоть одну телепрограмму про архитекторов? Он меня просто идиоткой посчитал! Строителей обязательно и в газете назовут, и с экрана покажут, у главврача этого самого Центра вчера, по-моему, чуть ли не десять интервью взяли, а про Тарасова - забыли. И не только про него, а и про то, что он нашел команду молодых художников и эти ребята практически бесплатно расписали все игровые комнаты, да так, что получилась просто сказка. Нет, этого как бы и не было. А мне можно лапшу на уши вешать. Тарасов на нас издали смотрит, усмехается, а чтобы подойти освободить меня от этого телевизионщика нетушки. А я уже не знаю, куда деваться, потому что этот тип меня просто раздевает глазами. И как бы нечаянно то к плечу прикоснется, то к руке. И все говорит, говорит, причем я половины не понимаю, а вторую половину - не воспринимаю. Ты когда-нибудь слышала, что встретить умную и красивую женщину все равно что найти розу в сугробе?
Я поперхнулась сигаретным дымом:
– Слышала. Вчера по телефону. Бархатный такой, медоточивый голос. Правда красивый. Я ведь люблю низкие голоса, ты знаешь.
– Вот я и говорю, что этот тип тебе понравился бы. Бархатный, низкий голос, а обороты речи - как у провинциального трагика прошлого века! Ты же знаешь, я не переношу пошлости. А этот тип мне все подливает шампанское, конфеты подсовывает, а потом говорит: "А не продолжить ли нам этот приятный вечер где-нибудь еще? Вы какой ресторан предпочитаете?" У меня просто челюсть отвисла от такой наглости, я же ему никакого повода не давала, а он соловьем разливается: "Я бы мог пригласить вас в "Арагви"...