Убийство из-за книги (сборник)

Стаут Рекс

Не знаю, действовал ли он по наитию или строго по плану – по-моему, по плану, ибо Икс большой любитель алиби, и нам, наверное, предстоит убедиться, что у него было наготове и алиби на вчерашний вечер с половины десятого до половины одиннадцатого. Во всяком случае, в десять часов он включил радио, если не сделал этого раньше, снова нанес Корригану удар по голове в то же место, куда и прежде, чем-то твердым и тяжелым и способным оглушить, но не убить, положил его на пол возле телефона и набрал номер. Разговаривая со мной, он старался, произнося слова хриплым и взволнованным голосом, сделать так, чтобы я не мог узнать его, прижал дуло револьвера, принадлежащего Корригану, к его виску и в нужный момент спустил

курок, а потом бросил револьвер и телефон на пол. Как я сказал, на его руках были перчатки. Взяв мертвого Корригана за руку, он вложил в нее револьвер и сжал ее, потом положил оружие на пол и ушел секунд через двадцать после выстрела. Я даже не поинтересовался, закрыл ли он дверь снаружи с помощью ключа: если да, то у Икса было достаточно времени раздобыть этот ключ. Он опустил адресованное мне письмо с признанием в ближайший почтовый ящик. На этом я его покидаю. Мы услышим о его очередном шаге, когда нам придется иметь дело с алиби. А пока можете задавать мне вопросы.

Три адвоката заговорили одновременно. Но их заглушил Кремер:

– Какие у вас есть доказательства?

– Никаких.

– В таком случае что нам это дает?

– Это проясняет ситуацию, исключая предположение о том, что Корриган признался в убийстве, а затем покончил с собой. Я доказал, что первое – это ложь, а второе – весьма уязвимо. Убедить вас в том, что это не самоубийство, оказалось нетрудно. Куда труднее доказать, что это было убийство, и назвать убийцу. Разрешите продолжать?

– Да, если у вас есть кое-что более существенное, нежели догадки.

– У меня вопрос, – встрял Кастин. – Все это прием, чтобы обвинить в убийстве кого-либо из здесь присутствующих?

– Да.

– Тогда я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

– Нет, черт побери! – взорвался Вульф. Взяв себя в руки, он закрыл глаза и повел головой из стороны в сторону. Затем сухо сказал Кастину: – Значит, после того как я прояснил ситуацию, вы начали кое-что понимать? И хотите мне подсказать? Я не нуждаюсь в подсказках, мистер Кастин. – Взгляд его снова обежал присутствующих. – Прежде чем перейти к частностям, позвольте еще одно замечание. При первом же чтении письма, – он постучал по страницам, – я заметил ошибку, подсказавшую мне, что писал его не Корриган. Поведение Корригана в Лос-Анджелесе явно доказывало, что он никогда не видел рукописи. Однако оно могло быть написано вами, мистер Кастин, или вами, мистер Фелпс, или, наконец, вами, мистер Бриггс. Его мог написать не Корриган, а любой из вас, кто совершил поступки, которые в этом письме приписываются Корригану. Вот почему прежде всего следовало узнать, не имел ли кто из вас доступа к пишущей машинке в «Клубе путешественников». Выяснив, что нет и что, следовательно, никто из вас не доносил на О’Мэлли, я пришел к выводу, что если кто-либо и совершил три убийства, то причиной этому должно быть нечто другое, а не желание скрыть донос на вашего бывшего компаньона.

– Ближе к делу, – прорычал Кремер.

Вульф не обратил на него никакого внимания. Он посмотрел куда-то поверх голов адвокатов и вдруг спросил:

– Кто из вас, дамы, мисс Дондеро?

Я вывернул шею. Сью была в числе четырех сидевших на диване.

– Я, – удивленно уставилась она на Вульфа. Лицо у нее порозовело, она сделалась хорошенькой, как на картинке.

– Вы секретарь мистера Фелпса?

– Да.

– В позапрошлую субботу, девять дней назад, мистер Фелпс продиктовал вам короткое письмо, адресованное мне, которое должен был доставить курьер. К нему прилагались взятые из архива бумаги, написанные Леонардом Дайксом, в том числе и заявление об уходе с работы, которое он написал еще в июле. Вы помните это событие?

– Да. Конечно.

– Мне известно, что полиция недавно расспрашивала вас об этом, что вам показали заявление

Дайкса и обратили ваше внимание на пометку «Пс. 145–3», сделанную карандашом на уголке страницы почерком, напоминающим почерк Корригана, и что вы решительно заявили, что утром в субботу, когда письмо было отправлено мне, никакой пометки не было. Правильно?

– Да, – твердо отозвалась Сью.

– Вы уверены, что, когда клали заявление вместе с другими материалами в конверт, пометки на нем не было?

– Да.

– Вы человек, уверенный в себе, не так ли, мисс Дондеро?

– Как сказать. Я знаю, что видела и чего не видела.

– Сформулировано прекрасно. – Вульф говорил отрывисто, но без неприязни. – Немногие из нас сумеют так сформулировать свою убежденность и отстаивать ее. На скольких машинках вы печатали в то утро?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я всегда работаю на одной и той же машинке. На своей.

– Мистер Фелпс продиктовал письмо ко мне, и вы перепечатали его на своей машинке, правильно?

– Да.

– Вы убеждены в этом?

– Абсолютно убеждена.

– Существует ли вероятность того, что по какой-то причине, неважно какой, вы, печатая адрес на конверте, пересели за другую машинку?

– Ни в коем случае. Я сидела у себя за столом и напечатала адрес на конверте сразу же вслед за письмом. Я всегда так делаю.

– Тогда перед нами встает проблема. – Вульф выдвинул ящик своего письменного стола и вынул оттуда листок бумаги и конверт, держа его за уголок. – Вот это письмо и этот конверт. Мы с мистером Гудвином готовы подтвердить их получение. Невооруженным взглядом видно, что текст на них напечатан на разных машинках. Кроме того, я разглядывал текст через лупу.

– Я не могу в это поверить! – воскликнула Сью.

– Подойдите сюда и убедитесь. Нет, пожалуйста, только мисс Дондеро. Конверт трогать нельзя.

Я освободил ей дорогу. Она подошла к столу и наклонилась, чтобы рассмотреть получше.

– Это другой конверт, – выпрямилась она. – И печатала не я. Я обычно пишу слово «Курьером» с заглавной буквы и подчеркиваю его. А здесь оно все напечатано заглавными буквами и не подчеркнуто. Где вы это взяли?

– Пожалуйста, мисс Дондеро, займите свое место. – Вульф положил письмо и конверт обратно в ящик, подождал, пока Сью сядет на место, и, когда она повернулась к нему лицом, сказал: – Благодарю вас за то, что вы помогли мне. Но уверены ли вы, что положили письмо и другие документы в тот конверт, на котором напечатали мой адрес?

– Да.

– И заклеили его?

– Да.

– И оставили у себя на столе или в корзинке?

– Нет, не оставила. Его должен был унести курьер, поэтому я послала за курьером. А сама прошла в приемную, положила письмо на стол Бланш и попросила ее отдать курьеру, как только он придет.

– Кто такая Бланш?

– Она работает у нас в приемной. Мисс Дьюк.

Вульф перевел взгляд:

– Кто из вас мисс Дьюк?

Бланш подняла руку:

– Я. И я понимаю, в чем дело. Я неплохо соображаю. Вы хотите спросить у меня, не переложила ли я письмо в другой конверт. Нет, не переложила. И я не знаю, кто это сделал. Но заходил мистер О’Мэлли, сказал, что о чем-то позабыли упомянуть, и ушел, забрав конверт с собой.

– Мистер О’Мэлли?

– Да.

– Он принес письмо обратно?

– Да.

– Как скоро? Сколько времени он отсутствовал?

– Не знаю. Минуты три-четыре. Во всяком случае, он принес письмо обратно, и, когда пришел курьер, я отдала письмо ему.

– Вы не обратили внимания, оно было в том же конверте?

– О господи, конечно не обратила!

– Это очень важный момент, мисс Дьюк. Готовы ли вы засвидетельствовать, что мистер О’Мэлли взял у вас со стола письмо, унес его и вскоре принес либо в том же, либо в похожем на предыдущий конверте?