Убийство из-за книги (сборник)
Шрифт:
– Корриган полностью признается в доносе на своего компаньона О’Мэлли и в трех убийствах. Приводит подробности.
– Хорошо. Только помою руки.
Он подошел к раковине и открыл кран.
Глава двадцатая
– Это, – сказал Вульф инспектору Кремеру, – не только совершенно правильно по существу, но и грамотно изложено.
Он держал в руках принесенную Кремером машинописную запись разговора с сержантом Орбаком, когда мы докладывали о том, что сказал нам по телефону Корриган, прежде чем выстрелить
– Вы, наверное, держали трубку параллельного аппарата, а, Гудвин? – посмотрел на меня Кремер. – И тоже слышали Корригана?
Кивнув, я встал, взял бумагу у Вульфа, прочел ее и отдал обратно.
– Все правильно. Именно так он и сказал.
– Я хочу, чтобы вы оба подтвердили это письменно.
– Охотно, – согласился Вульф.
Кремер сидел в красном кожаном кресле с таким видом, будто устроился в нем надолго.
– Кроме того, – почти дружелюбно добавил он, – желательно, чтобы Гудвин написал подробное объяснение по поводу своей поездки в Калифорнию. Но сначала мне хотелось бы услушать его устный отчет.
– Нет, – твердо сказал Вульф.
– Почему нет?
– Из принципа. У вас появилась дурная привычка не просить нас, а требовать. Мне это не нравится.
– Его действия в Калифорнии, на мой взгляд, явились причиной самоубийства.
– Докажите.
– Еще чего! – прорычал Кремер. – Ладно, прошу, и не от себя лично, а как сотрудник полиции Нью-Йорка.
– Отлично. Обнаружив сделанную рукой Корригана пометку на заявлении Дайкса, которую его компаньоны и вы приняли за мистификацию, я счел, что будет только справедливо свести счеты и в самом деле совершить мистификацию. Мне хотелось…
– Значит, вы продолжаете настаивать, что эта пометка сделана Корриганом?
– Нет, я никогда этого не утверждал. Я только отвергал обвинение в том, что пометка сделана либо мистером Гудвином, либо мной. Я решил доказать, что в юридической конторе кто-то имеет непосредственное отношение к рукописи Бэйрда Арчера, а следовательно, и к убийствам. Дальше рассказывай ты, Арчи.
– Есть, сэр. Все как на духу?
– Да.
Будь я с Кремером наедине и вели он мне рассказать все как на духу, я бы изрядно над ним потешился, но в данных обстоятельствах решил от шуток воздержаться. Я изложил ему все, что было, аккуратно и подробно, начиная с моего приезда в «Ривьеру» и кончая последним взглядом, брошенным на Корригана в Ла Гуардия, где он бежал на такси. Когда я закончил свой рассказ, он задал мне несколько вопросов, на которые я тоже дал четкий ответ.
Кремер жевал незажженную сигару. Вынув ее изо рта, он повернулся к Вульфу:
– Суммируя все это: вы ввели в заблуждение…
– Разрешите, – перебил его Вульф. – Раз уж вы выслушали часть того, что нам известно, дослушайте до конца. Вчера утром не прошло и трех часов после возвращения Корригана, как они все впятером явились сюда. Они потребовали, чтобы я рассказал им, о чем говорится в рукописи, но я отказался. Я вынужден был бы отказаться в любом случае, поскольку понятия об этом не имею, но сказал им, что не готов к действиям, что мне нужно еще кое-что разузнать. Я дал им понять, что
– И, обманув, заставили его покончить с собой, – понимающе кивнул Кремер.
– Разве? Кто вам сказал, что он покончил с собой?
– A разве нет, черт побери?
– Не знаю. Вы же были там, у него в квартире, а не я. К каким выводам вы пришли?
Кремер потер ухо:
– Все свидетельствует о самоубийстве. Револьвер принадлежит ему, выстрел был произведен с близкого расстояния. Отпечатки пальцев нечеткие. Медицинский эксперт по прибытии заявил, что смерть наступила менее часа назад. Пока у нас нет никаких оснований полагать, что в квартире был еще кто-то. Обнаружена травма от удара по голове, но он, скорее всего, при падении ударился об угол стола. Имелось…
– Вашего «все свидетельствует о самоубийстве» достаточно, – отмахнулся Вульф. – В такого рода делах вы дока. И тем не менее следствие продолжается?
– Во всяком случае, не завершено. Поэтому я и пришел к вам. Я только что сказал, что вы обманом заставили его покончить с собой, и вполне возможно, что вам еще не раз придется об этом услышать, но сейчас мне хотелось бы узнать гораздо больше, чем вы уже сказали. Если это самоубийство, то почему? Потому что, по его мнению, вам стало известно содержание этой чертовой рукописи? Потому что, по его мнению, вы подобрали к нему ключ? В связи с чем? С убийством? Я хочу знать как можно больше и не уйду, пока не узнаю.
– Хорошо, – поджал губы Вульф, выдвигая ящик стола. – Вот что я получил по почте сегодня утром. – Он вынул из ящика толстый конверт. – Может, это будет ответом на ваши вопросы. – И он протянул конверт Кремеру.
Инспектор встал, взял конверт и снова сел в кресло. Сначала он со всех сторон оглядел конверт, а потом уже вынул из него письмо и развернул. Прочитав несколько строк, он поглядел на Вульфа, что-то промычал и опять принялся за чтение. Закончив первую страницу, он подложил ее под последнюю и спросил:
– Вы подтверждаете, что письмо пришло сегодня утром?
– Да, сэр.
Больше он ничего не говорил и не спрашивал, пока не дочитал до конца. Вульф сидел откинувшись на спинку кресла, расслабившись и закрыв глаза. У меня же глаза были открыты. Я не сводил их с физиономии Кремера, но он был настолько увлечен письмом, что выражение лица у него не менялось. Завершив чтение, он вернулся к какому-то месту на третьей или четвертой странице и перечитал его. Затем, сжав губы, опять посмотрел на Вульфа.
– Вы получили письмо три часа назад, – сказал он.
– А в чем дело? – открыл глаза Вульф.
– Вы получили письмо три часа назад. У вас есть мой телефон. Сержант Стеббинс разговаривал с Гудвином в девять часов. Гудвин ничего ему не сказал.
– Я тогда еще не прочел письма, – объяснил я. – Его только-только принесли.
– Вам известен номер моего телефона.
– Хватит! – рассердился Вульф. – К чему этот разговор? Я что, утаил от вас или уничтожил письмо?
– Нет, – зашуршал страницами Кремер. – Какие у вас есть доказательства тому, что письмо написано Корриганом?