Убийство к ужину
Шрифт:
Он уселся за письменный стол и уставился в потолок. Итак, с чего начать?
— Боже милостивый! Как же вы меня напугали! — Фрейлейн Хенске, его секретарша, сначала изобразила испуг, а потом сделала озабоченное лицо. — Вы? Так рано?.. — Она положила на стол почту.
— Дел много, — чуть помедлив, буркнул Клуфтингер, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться, чтобы не возбуждать излишнего любопытства, которое и без того прямо-таки капало с кончика ее носа.
— Что-то из ряда вон?
Клуфтингер поднял глаза.
Сейчас,
Секретарше он больше симпатизировал за чуткое отношение к себе, а не за какие-то там ее женские качества. И сейчас отчетливо вспомнилось, как увидел ее в первый раз. Он оказался попросту обескуражен. «Курочка» — первое, что тогда пришло на ум. Но очень скоро добросовестной работой и предупредительностью она завоевала его расположение. Он даже поразился, насколько люди при более близком знакомстве отличаются от первого впечатления о них. В его работе помнить об этом необходимо.
А она все еще пожирала его глазами в ожидании откровения. Ей бы определенно польстило, если бы Клуфтингер ударился в пространные россказни о вчерашнем происшествии. Но долг есть долг.
— Разве у нас не каждый день что-то случается? — сухо произнес он и взялся за доставленную почту.
Осознав, что продолжения не последует, она вопреки своей обычной манере не стала задавать лишних вопросов, а тихо вышла из кабинета.
Клуфтингер отложил почту, бездумно поблуждал взглядом по кабинету, побарабанил по ручке офисного кресла и слегка пораскачивался на нем. Ничего оригинального в голову не приходило. Может, у экспертов уже что-то есть? Он набрал номер. Трубку никто не взял. Оно и понятно. Какой дурак явится на работу раньше восьми?
Дверь распахнулась — на пороге стоял Штробль. Выглядел он еще хуже начальника. И без того впалые щеки совсем ввалились, под глазами — черные круги. Он снял и аккуратно повесил на стоячую вешалку дождевик и кепку, пригладил перед зеркалом взъерошенные, соломенного цвета волосы.
— Тоже не выспался? — с сочувственной улыбкой спросил Клуфтингер. Он обрадовался приходу коллеги. — Что, долго с Рихардом там вчера проторчали?
— Да нет, ушли почти вслед за тобой. Криминалисты закончили свою работу, и больше там делать оказалось нечего.
Штробль подошел к кофейному автомату и налил себе кофе.
Вкатился кругленький Хефеле.
— Привет.
В глазах-щелочках пухленького человечка из-под мимических морщинок не светилось обычной лукавинки. И все-таки даже в такой день неуемный полицейский с курчавой копной волос и черными густыми усами не утратил веселого нрава. Он явно ожидал услышать от коллег бодрое «выберемся», но оба лишь мрачно кивнули в ответ.
— Или забьем на это, как думаешь? — не желал сдаваться неунывающий Хефеле. — Скажем, в большой барабан…
Штробль сообразил не сразу, а потом оба прыснули.
— Хватит вам. — Уж остроты-то Клуфтингер ловил на лету. — Других забот у меня, что ли, не было, кроме как вытаскивать из машины чертов барабан!
— Да всё мы понимаем. — Штробль с трудом скроил серьезную мину. — Должен ведь кто-то нас здесь строить, бум-бум.
Они с Хефеле снова расхохотались.
Вошел Майер.
— Я что-то пропустил? Чего это вы так развеселились?
Оба покосились на кислую физиономию шефа, который сегодня явно не был расположен к шуткам. Если перегнуть палку, можно нарваться и на выброс неконтролируемой ярости.
— Ага, — неправильно оценил ситуацию Майер и с блеском в глазах торжественным тоном сообщил: — Я тоже думаю, что нам надо быстренько отбарабанить это дело.
Он захихикал, ткнул локтем в бок Хефеле и качнул головой в сторону парковки. Никто из присутствующих не поддержал его. Глаза Клуфтингера налились кровью. Он шумно втянул воздух и повернулся к подчиненному, сверля его взглядом. Майер мгновенно сник и пролепетал:
— Я… я только хотел… так сказать, поддержать… сказать, что… Барч в приемной.
— Бар? — Клуфтингер медленно отходил. — Какой бар? Барч? Тот, что обнаружил тело? — Он бросил взгляд на часы. Стрелки едва подошли к восьми. — Но ты же вызвал его на девять!
— Я… Я думал… я полагал… — Лицо его зарделось, и он добавил совсем уж робко: — Возможно, я перепутал и вызвал на восемь.
«Вот уж некстати», — подумал Клуфтингер. Не успел обсудить с ребятами вчерашние события, и нате вам, первый свидетель уже на подходе. Ладно, все и так пошло уже наперекосяк.
— Зови, — коротко сказал он.
Барч не понравился Клуфтингеру с первого взгляда. Розовый галстук! За такую розовую удавку отец безжалостно отстегал бы его ремнем. «Стоп!» — притормозил он себя. Нельзя начинать допрос с предвзятого мнения о свидетеле. Сам отец осадил бы его, и был бы прав.
Но к Барчу оказалось просто невозможно относиться непредвзято: темно-серый деловой костюм с голубой сорочкой и свиняче-розовым галстуком. Кто мог такое выдержать?! Из гладко зализанной прически две смоляные пряди небрежно и как бы намеренно спущены на лоб. И этот бьющий в нос резкий запах парфюма!