Убийство на бис (сборник)

Макеев Алексей Викторович

Доехав до дома Полонского, он сразу увидел красный спортивный автомобиль Сенина перед подъездом. Юрий поднялся, позвонил, и Андрей тут же распахнул дверь.

— Проходи, — буркнул он, высунув голову и осмотрев лестничную клетку на предмет наличия соседей.

Она была пуста.

Кручин прошел в гостиную. Там царил полный беспорядок, но самого хозяина не было.

— Там он! — Сенин махнул рукой в сторону дальней комнаты и первым побежал туда.

Андрей второй день названивал Полонскому, своему партнеру по ток-шоу. Нужно было готовиться к очередному

выпуску, но тот не отвечал на вызовы. Последний раз коллеги виделись на банкете у Анны Кристаллер, и Сенин вообще уже жалел о том, что они туда пошли.

Наконец он не выдержал и направился к Полонскому домой. Андрей несколько раз позвонил в домофон, не дождался ответа и открыл дверь своим ключом. Полонский на всякий случай вручил ему его довольно давно. Андрей уже догадывался, что произошло, и готовился пережить неприятные минуты. Ожидания, увы, его не обманули. Войдя в комнату, он увидел именно то, чего так боялся.

На постели лежало безжизненное тело Федора Полонского. Однако популярный ведущий был не мертв, а всего лишь мертвецки пьян. Когда Андрей увидел такое, ему захотелось набить Полонскому морду. Он быстро подошел к кровати и начал отчаянно трясти его за плечо.

Когда это не помогло, Андрей стал кричать Полонскому в ухо:

— Федор, это я, Андрей! Ты слышишь что-нибудь? Да открой же глаза, твою мать!

Полонский не реагировал.

— Федор! — заорал Андрей. — Проснись! Да очнись же, скотина! Ты понимаешь, что у нас проблемы?

Полонский приоткрыл глаза и тупо захлопал ими.

— Какие проблемы? — пробормотал он.

— Да многие! У нас в субботу эфир. Ты что, забыл? Нужно ехать в студию. И менты тебя разыскивают!

— Менты? — удивился Полонский. — А им-то что нужно?

— Это ты у них спроси. Федор, давай, приходи в чувство — и поедем!

— Я никуда не поеду, — едва выговорил Полонский. — Я устал.

— Да ты что, обалдел, что ли? — заорал Андрей. — Как это не поеду? А программа?

— Я ухожу в творческий отпуск, — заплетающимся языком сказал тот.

— Да кто тебе даст сейчас отпуск? Ты в своем уме? Начало нового сезона! Нельзя!

— Мне можно, — веско заявил Полонский. — Я звезда. Думаешь, ты один такой, да? Привык на переднем плане щеголять. А без меня ты кто? Никто, ноль! Тьфу! — Полонский презрительно сплюнул и попал в лицо Сенину.

Андрей ахнул и схватился за щеку. Метнувшись в ванную, он принялся яростно тереть ее, потом выскочил оттуда со скоростью торпеды и снова помчался в комнату, где лежал Полонский. Тот, кажется, впал в жалостливое, слезливое настроение и непонятно кому изливал душу, рассказывал, как его неоправданно затирают из-за того, что эта жалкая бездарность считает себя талантливее.

— Так, хватит! — Сенин крупными шагами подошел к кровати и принялся расхаживать перед ней взад-вперед. — Жалуется он! Я везу восемьдесят процентов эфира! У меня хронический тонзиллит — профессиональная болезнь. И ты еще смеешь что-то говорить о справедливости?

— Справедливости на свете нет, — горько заключил Полонский, смахнул слезу

и уснул.

Сенин снова кинулся к нему, попытался разбудить, однако Полонский то ли притворился, то ли в самом деле крепко вырубился. Андрей покрутился возле него минут десять, даже заводил будильник и совал под ухо этому пьянице. Наконец Сенин отчаялся и набрал номер Кручина.

Все это он успел рассказать администратору, пока тот шел к дальней комнате, где находилось тело героя, павшего в неравной битве с зеленым змием.

Кручин приоткрыл дверь, и в нос ему сразу же ударил спертый воздух. Полонский лежал поперек кровати. Сенин подпрыгивал рядом.

— Ты только посмотри на него! — истерически воскликнул он. — У нас же в субботу эфир!

Кручин быстро оценил обстановку, оттолкнул Сенина, решительно подошел к Полонскому, наклонился над ним и невольно поморщился от запаха, исходящего от тела эпического героя.

— Фу, свинья! — демонстративно прошипел Сенин.

— Так! — Кручин выпрямился, огляделся, подошел к окну и раскрыл его, впуская в комнату свежий воздух. — Пойдем-ка пока на кухню. Пусть тут проветрится хорошенько. Может, и его освежит. А мы пока прикинем, что делать.

Кухня тоже была не в лучшем виде. На столе валялась перевернутая пепельница, окурки рассыпались по полу. Сенин по-заячьи перепрыгнул через мусор и устроился на подоконнике, но долго сидеть на одном месте был не в состоянии. Он быстро слез с него и заходил по кухне туда-сюда. В конце концов Андрей угодил лакированным ботинком в кучу пепла, чертыхнулся и отошел в угол.

Кручин спокойно сел на табурет и задумался.

Сенин нарезал круги вокруг него и вскрикивал:

— Ну за что мне все это? Вот она, человеческая благодарность!

— Заткнись, — сказал Кручин. — Надо думать, как выходить из положения. Значит, эфир в субботу. Нужно уговорить его хотя бы поехать в телестудию, а там уже будет проще.

— Ты что, хочешь его в таком виде в эфир выпустить? — Сенин схватился за сердце. — Я лучше сразу уволюсь. Не нужен мне такой позор! Это же конец моей репутации!

— Ну не твоей, а его, — заметил Кручин.

— Да это одно и то же. На программе можно будет поставить крест.

— Подожди хоронить себя и программу, выкрутимся. Гримеры подсуетятся, рожу ему замажут хорошенько. Освещение дадим соответствующее, приглушенное, чтобы он в тени сидел. Это ты по студии носишься как угорелый, а ему не надо зайцем скакать. Посадим в уголок и пусть оттуда вещает — да, нет! — поменьше рот открывает и не встает. И все.

— Ага, он еще захрапит прямо в студии.

После этой фразы из комнаты действительно донесся богатырский храп. Сенин всплеснул руками, побежал туда, подскочил к Полонскому и принялся тормошить его. Когда это не помогло, он в отчаянии принялся лупцевать коллегу по щекам.

— Тише! — остановил его подошедший Кручин. — Ты ему еще больше рожу испортишь. Никакой грим не возьмет.

— А что с ним еще делать? Скотина пьяная, всю жизнь за мой счет живет, на моем имидже только и держится.