Убийство на канале
Шрифт:
Мистер Вильямс – прокурор, заявил, что вначале изложит обвинения в изнасиловании. После окончания преамбулы, однако, Судья (его превосходительство мистер Траерн) решил, что отсутствуют достаточно убедительные доказательства вины подсудимых в совершении этого преступления, и в результате Судебные заседатели, посовещавшись, вынесли вердикт «Невиновны» по данному обвинению. Тогда мистер Вильямс обратился с просьбой к Суду отложить дело по обвинению в убийстве до следующей судебной сессии на основании того факта, что один важный свидетель – Джозеф Джарнел, их бывший сокамерник по Оксфордской тюрьме, осужденный за двоеженство, не может предстать перед судом, не получив разрешения государственного главы. Стало ясно, что Олдфилд, капитан лодки, сделал некие очень интересные признания Джарнелу в то время, когда они оба сидели в одной и той же камере. Несмотря на то, что защитник Олдфилда настойчиво боролся против этой просьбы, Судья Траерн, в конце концов, согласился с предложенной отсрочкой
Судьей, назначенным на второй процесс, состоявшийся в апреле 1860 года, был мистер Огюстас Бенем. Вокруг процесса к тому времени уже были сильно выражаемые настроения, и улицы, ведущие к зданию суда в Оксфорде, были заполнены враждебно настроенной толпой. Данный случай пробудил также значительный интерес у представителей адвокатской профессии. Трое обвиняемых появились на скамье подсудимых в жакетах с кожаными поясами, какие обычно носили в то время лодочники канала. Их обвинили, как полагается, в «предумышленном убийстве, то есть в том, что они схватили, ударили и выбросили Джоанну Франкс в Оксфордский канал, и по этой причине она захлебнулась, умерла и утонула».
Что точно, спрашиваем мы, случилось на этих последних, фатальных милях отрезка Оксфордского канала, известного как «Канал Герцога»? Трагическая история начала стремительно развиваться. Есть предостаточно оснований считать, что поездка от Престон-Брук вниз к югу до начала Оксфордского канала у Хоксбери была сравнительно спокойной. При этом, как выяснилось, Олдфилд находился с Джоанной в каюте, пока баржа проходила через два туннеля Нортвич и Херкасл. Однако, к моменту, когда «Барбара Брей» достигла дальних шлюзов у развилки Нептон (около тридцати миль от Хоксбери и за пятьдесят миль до Оксфорда), в ситуации произошли изменения, причем изменения драматические.
Вильям Стивенс – чиновник, отвечавший за водный транспорт в компании «Пикфорд», подтвердил, (данные факты взяты из судебных регистров 1860 г. судебных заседаний в Оксфорде, а также из стенограмм процесса, опубликованных в журнале Джексона «Оксфордский дневник» в апреле 1860 г.), что «Барбара Брей» прибыла к шлюзу в Нептоне около 11:00 утра во вторник, 21 июня, и что баржа простояла там всего-навсего полтора часа. «На борту был пассажир – одна женщина» и она немедленно пожаловалась Стивенсу на «поведение мужчин, с которыми была вынуждена контактировать». По правилам, признался он, нужно было внести жалобу в книгу (в конце концов «Барбара Брей» была судном компании «Пикфорд»), но он не посчитал это нужным и только ограничился советом пожаловаться в офис компании в Оксфорде, где ей предоставят возможность пересесть на другое судно для последней части поездки. Стивенс стал свидетелем шумного препирательства между Джоанной и одним из членов экипажа, и вспомнил, что слышал сказанные ею слова: «Оставь меня в покое – я не хочу иметь с тобой ничего общего!». Двое из мужчин (Олдфилд и Массен – по его мнению) безобразно распустили языки, впрочем, он согласился с адвокатом защиты, что в те времена язык лодочников был вообще непристоен. Фактом было и то, что стало ясно Стивенсу с первого взгляда – экипаж здорово перебрал с выпивкой, и он поделился своим наблюдением, сказав, что «они свободно пользовались алкоголем, который перевозили как товар на своей лодке». Перед отплытием женщина еще раз пожаловалась на поведение мужчин, и Стивенс повторил свой совет: подумать, не пересесть ли ей, когда баржа прибудет в Банбери (на первую пристань Оксфордского канала), где предусматривалась частичная разгрузка товаров.
Похоже, что совет Стивенса не был забыт. В Банбери, двадцатью милями ниже по каналу, Джоанна сделала решительную попытку найти другой вид транспорта на остаток пути. Мэтью Лоренсон, владелец причала «Шули Ярд», помнил совсем ясно ее настойчивые расспросы относительно расписания «скоростных почтовых карет до Лондона и таковых же от Оксфорда до Банбери». Но ни одна не оказалась удобной, и снова Джоанне посоветовали подождать, пока лодка достигнет Оксфорда, находившегося в тот момент едва ли в двадцати милях. Лоренсон определил время, когда видел Джоанну, как приблизительно 18:30 – 19:30 (ничего неожиданного, в судебных показаниях время не всегда совпадает точно, напомним, что процесс состоялся почти десять месяцев спустя после фактического убийства). Его впечатление от несчастной женщины – «она была чем-то смущена и испугана».
Как оказалось, теперь Джоанна имела спутницу – по крайней мере на небольшом отрезке пути (расстояние в пять миль), так как Агнес Лоренсон, супруга владельца пристани, отправилась в поездку на «Барбаре Брей» на юг до шлюза у Кингс-Сатена. Ее тоже вызвали для дачи показаний на процессе. Припомнив, что «была еще одна женщина на борту, которая выглядела очень взволнованной», миссис Лоренсон заявила, что Джоанна может быть и выпила, но выглядела трезвой, насколько можно судить – в отличие от Олдфилда и Массена – и что она, очевидно, была крайне озабочена собственной безопасностью.
Отсюда история набирает ход, стремясь к трагической развязке. Владелец «Краун и Касл» из Айнхо (точно под Банбери) был тем человеком, который дал одни из самых красноречивых и фатальных показаний.
Джордж Блоксом, капитан, плывшей навстречу им с юга лодки «Пикфорд», свидетельствовал, что остановился непосредственно у лодки Олдфилда, точно у Айнхо и что, по обычаю, оба экипажа обменялись несколькими репликами. Олдфилд употреблял о пассажирке их лодки выражения, которые были абсолютно «отвратительны» и клялся самыми непристойными словами, что этой ночью ее придушит, и добавил, что Олдфилд был сильно пьян, а Массен и Таунс также «достаточно набрались оба».
Джеймс Робсон, смотритель шлюза у Сомертона, сообщил, что он и его жена Анна проснулись около полуночи от какого-то ужасного крика, долетевшего со стороны шлюза. Поначалу они решили, что кричит маленький ребенок, но когда посмотрели из окна башни у шлюза, то увидели нескольких мужчин возле баржи и женщину, сидевшую на крыше каюты со свесившимися вниз ногами. Три вещи успели припомнить супруги Робсон о той зловещей ночи, и их показания оказались ключевыми в судебном процессе. Джоанна кричала ужасным голосом: «Не слезу! И не пытайтесь!». Потом кто-то из экипажа воскликнул: «Берегитесь ее ног! Берегитесь ее ног!». А после этого женщина снова принялась за свои ужасные крики: «Что вы сделали с моими туфлями? О! Прошу вас, скажите мне!». Анна Робсон спросила, кто эта женщина и кто-то из экипажа ответил: «Пассажирка – не беспокойтесь!», и добавил, что она выясняет отношения с супругом, который находится у них на борту.
Какой бы неприветливой не выглядела для Джоанны в эту ночь высокая башня у шлюза, поднимавшаяся как часовой над черными водами, она предлагала ей последний шанс для сохранения жизни – если бы Джоанна попросила укрытия за ее стенами.
Но она не обратилась с подобной просьбой.
Где-то в это же время или немного позже испуганная женщина предприняла еще одну прогулку по бечевнику, чтобы избежать пьяных лодочников, но когда баржа проходила шлюз «Гибралтар», она наверняка была опять на борту. После чего, причем очень скоро, она сошла на берег (снова!), потому что Роберт Бонд, моряк с речного корабля «Эймс», дал показания, что разминулся с ней на бечевнике. Бонд отметил свое удивление тем, что такая привлекательная женщина идет одна и так поздно, и припомнил, что спросил ее все ли в порядке. Но она только кивнула и быстро ушла в ночь. Приблизившись к шлюзу «Гибралтар», Бонд встретил лодку Олдфилда, и один из членов экипажа спросил его, не встречал ли он какую-нибудь женщину на бечевнике, при этом лодочник в самых грубых выражениях объяснил, что он намерен сотворить с ней сразу, как только она попадется ему в руки.
Отсюда и далее никто кроме злодеев с «Барбары Брей» уже не увидит Джоанны Франкс живой.
Глава одиннадцатая
Превосходно, Ватсон, вы делаете успехи. Правда, вы упустили все существенные детали, зато хорошо усвоили метод.
Читая этот грустный рассказ, Морс снова поймал себя на том, что делает кое-какие пометки (в уме на этот раз). По непонятной причине он чувствовал смутное недовольство собой. Что-то непрерывно вертелось у него в голове из «Части первой», но он никак не мог понять что. Но это должно проясниться, после того как он почитает еще немножко. Он никуда не спешил, не так ли? Вообще не спешил. Теоретическая задача, так внезапно захватившая его ум, была не более чем невинным, никого не касающимся развлечением. И все же сомнения не оставляли его в покое – возможно ли, чтобы человек, любой человек – прочитал эту историю и не усомнился в одном-двух утверждениях, так уверенно представленных автором? Или в двух-трех? А может быть, в трех-четырех?