Убийство на Оксфордском канале
Шрифт:
Глава 1
Хиллари Грин перекатилась на бок и открыла глаза.
В крошечное оконце нехотя сочились скудные лучи света.
Хиллари застонала. Каких-нибудь две секунды после пробуждения — и она уже тоскует по своей старой спальне, по широким окнам с двойными стеклами, сквозь которые щедро лились солнечные лучи.
Снова раздалось чириканье — то самое, что разбудило ее несколькими мгновениями раньше, — и она торопливо высунула руку из-под тонкой простыни, немедленно ударившись костяшками
Ойкнув от боли, она зашарила по полу в поисках мобильного телефона и, все еще щурясь, нажала правую кнопку.
— Инспектор уголовной полиции Грин слушает, — пробурчала она, понимая, что в такую рань звонить могут только по работе. Да который час, черт побери? Она поглядела вниз, но циферблат наручных часов, которые тоже остались лежать на полу, был невелик, и на таком расстоянии она могла разглядеть лишь его очертания.
Черт возьми, надо купить нормальную тумбочку. Только куда ее тут воткнуть?
— Доброе утро, Хиллари. Надеюсь, не разбудил.
Глаза открылись сами собой. Нет, она не заставила себя сесть прямо, но синапсы в мозгу определенно заработали быстрее.
— Доброе утро, сэр, — уклончиво ответила она.
Перед ее внутренним взглядом встал суперинтендант Маркус Донливи, его улыбка и взгляд из-под тяжелых век. Расчесанные на пробор седые волосы лежат волосок к волоску, словно перья на утиной спинке, брюки — неустанными стараниями жены — безупречно выглажены. А в недрах этого безукоризненного образа наверняка поместились стакан свежевыжатого апельсинового сока и два тоста из органического ржаного хлеба. Ах да, и на тостах — тоненький слой диетического маргарина, призванного снизить уровень холестерина.
Да который же все-таки час, прах все побери? Не могла же она проспать?!
— Просто решил позвонить, чтобы тебе не пришлось лишний раз ехать в Большой дом, — задушевно признался он. Хиллари моргнула. Его упорное пристрастие к этому совершенно неподходящему выражению (большим домом на американском сленге именовалась тюрьма) вечно ставило ее в тупик. Но название прижилось, и в конце концов Кидлингтонский участок полиции долины Темзы все стали называть Большим домом. Хиллари и сама так говорила. Вот только это ну никак не сочеталось ни с идеальным, почти оксфордским произношением начальника, ни с его упорными надеждами на повышение, над которыми подшучивали все кому не лень.
Насторожившись, она приподнялась, проглотила зевок и попыталась скрыть пробудившееся от его слов леденящее предчувствие.
— В самом деле? — заметила она, надеясь, что голос ее звучит в меру равнодушно. Сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле, оперлась на локоть и уставилась в стену, словно желая прожечь ее взглядом.
Значит, конец.
— Да. Поезжай прямиком на шлюз Дэшвуд-лок. Это ведь в твоих краях, верно?
Его слова наполнили ее таким облегчением, что она даже не сразу
Значит, ее не отстраняют. Ничего такого они не раскопали.
Просто очередное дело.
— Там труп, причем весьма подозрительный, — журчал у нее в ухе голос Маркуса Донливи, но слова звучали все отрывистей, а значит, ей следует пошевеливаться. — Ты у нас большой знаток по этой части, поэтому я решил поставить на это дело тебя. Докладывай обо всем без задержек, договорились?
— Да, сэр, — произнесла Хиллари так же отрывисто, и ответом ей были короткие гудки из трубки. Щурясь, она нашла на телефоне кнопку отбоя, откинулась на подушки и секунду-другую сидела так, размышляя, не пора ли завести пару очков для чтения.
Когда она в последний раз проверяла зрение? Хоть раз в жизни проверяла? Да, наверняка — в школе уж точно. Но школа была так давно, что уж и не вспомнить.
Хиллари легко вздохнула, тихонько засмеялась сама над собой и отбросила одеяло. Спустив ноги с кровати, она едва не ударилась коленями о стену. Вытянула руку, отдернула с круглого окна занавеску размером едва ли больше носового платка и сладко зевнула.
Надела часы. Восемь пятнадцать — теперь, на свету, она видела четко. К черту окулиста, обойдемся без него.
Говорите, в сороковник здоровье начинает сыпаться? Ну, это мы еще посмотрим!
Она подцепила колготки и натянула их, извиваясь всем телом, потом стянула футболку с группой «Деф Леппард» на груди — верное свидетельство впустую растраченной юности, ныне разжалованное в ночные рубашки. Потянулась за бюстгальтером, бросила взгляд вниз: показалось, или грудь и впрямь начала отвисать? Да нет же, это просто в голове туман, надо выпить кофе, и все пройдет.
А может, и хуже — может, она растолстела.
Хиллари торопливо и совершенно неизящно застегнула дешевый бюстгальтер и встала. От кровати до шкафа с одеждой был всего шаг. Раздвижные дверцы шкафа вечно заедало.
Вот чего еще ей не хватало — дверей, которые открывались бы как все нормальные двери.
Как всегда по утрам, она привычно помянула недобрым словом бывшего мужа. Или экс-мужа? Или покойного мужа? Она так и не решила, как его правильно называть. Впрочем, в каком бы статусе ни пребывал Ронни — текущего, бывшего, почившего и неоплаканного, — одно о нем можно было сказать точно: он, несомненно, был худшим из всего, что случилось с ней в жизни.
Она достала синюю юбку, подобрала к ней голубую блузку и быстро оделась. Точно выверенный шаг вправо — и вот Хиллари уже стоит перед маленьким зеркалом.
Что это там, в короткой практичной прическе, седина или просто свет неудачно падает? А, ладно — несколько взмахов щеткой, разделить волосы на пробор, словно два крыла, и убрать их назад — все в порядке. Несколько быстрых прикосновений пуховки, мазок темной губной помады — и она готова.
В животе заурчало.
Ладно, почти готова.