Убийство на острове Фёр
Шрифт:
— Ладно, с насильным замужеством я погорячился. Но… — Йохан оборвался на полуслове и замолчал.
Лена смерила его внимательным взглядом.
— Что происходит между тобой и Иоганной Логенер? Для тебя это дело стало слишком личным, Йохан. Ты сам на себя не похож. Разве не ты еще совсем недавно был моим голосом разума и одергивал меня, когда я забывалась и давала волю воображению? Поэтому повторю: что между вами происходит?
— Ничего не происходит! — с жаром ответил Йохан и, немного помолчав, добавил: — По крайней мере, ничего, что могло бы повлиять
— Она тебе нравится?
Йохан откинулся на спинку стула, запрокинул голову и закрыл глаза.
— Нравится? — повторил он. — Да, наверное. Мне ее жаль, и да, пожалуй, мне следовало бы вести себя более профессионально. Но, в конце концов, Иоганна — свидетельница, а не подозреваемая.
Лена подавила вздох: Йохан все равно что расписался в своей пристрастности, признавшись, что испытывает симпатию к свидетелю по делу.
— Нам нужно быть объективными, чтобы не допустить ошибок. — Лена решила попробовать втолковать ему это в последний раз. — Пожалуйста, больше не встречайся с Иоганной Логенер наедине.
— Ты не думаешь, что это уж чересчур? — Йохан вздохнул. — Мне кажется…
— Нет, Йохан. Это не чересчур.
— Хорошо! — сказал он так, словно подчинялся приказу.
На лице у него отчетливо читалось недовольство.
— Когда вернутся остальные? — осведомилась Лена.
Йохан хотел было ответить, но тут раздался стук в дверь.
— У вас найдется минутка? — войдя в кабинет, спросил Йохен Франк — долговязый юноша, один из троих полицейских, которых прислали из Фленсбурга в качестве подкрепления.
— Входи, — произнес Йохан.
— Знаю, у нас скоро брифинг, но я хотел сказать… вам известно, что жертва училась в одном классе с сыном комиссара Брандта?
— Да, конечно.
— Его имя стоит в списке школьников, которых следовало опросить. Но когда настал черед этого мальчика, Ян Оттенга, местный офицер сказал его пропустить. Я ничего не ответил, и мы перешли к следующему ребенку.
— Но?.. — протянула Лена, подозревая, что за этим кроется что-то еще.
— Потом мы разговорились, и Оттенга рассказал о том, что они с Брандтом вчера патрулировали окрестности школы. Утром Брандт и сам об этом рассказывал.
— И? — спросила Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие.
— Я не хотел говорить при всех, но комиссар Брандт, похоже, пытается выгородить своего сына. Мальчик был вчера около школы, но его не стали досматривать. По крайней мере, такой вывод я сделал из слов Оттенги. У меня создалось впечатление, что он проговорился якобы случайно, чтобы ввести меня в курс дела.
— Смотри-ка! — воскликнул Йохан. — Есть кое-что, чего ты не знаешь: Энно Брандт участвовал в травле над Марией. Возможно, даже выступал в роли зачинщика.
— Ты правильно сделал, что пришел к нам, — сказала Лена, — Мы поговорим с Энно Брандтом.
Похоже, Франка ее слова успокоили. Кивнув, он направился к выходу, хотел было открыть дверь, но тут она распахнулась, и на пороге появился Бен.
— Что у вас тут? Секретное
— Да, секретнее не бывает. Ты нас застукал, — Лена встала из-за стола.
Бен усмехнулся еще шире.
— О, ты все-таки решила перейти в секретную службу?
— Без комментариев, господин старший комиссар.
Йохан, с живым интересом следивший за их шутливой пикировкой, откашлялся и поинтересовался:
— Вы закончили, коллеги? Если да, то нам пора на совещание.
Бен открыл дверь нараспашку и шутливо поклонился:
— Прошу!
Через десять минут, когда все налили себе кофе, Лена вкратце рассказала о результатах опросов и обыска комнаты Марии. Информацию о записках она решила утаить, подозревая конфликт интересов: все-таки в дело было втянут сын Брандта.
— Думаю, вы и сами понимаете, что эта информация не должна выйти за пределы участка.
— Ну разумеется, госпожа старший комиссар, — бодро отозвался Брандт, отвечая за всех присутствующих. — Можем продолжать?
— Конечно, коллега.
Лена повернулась к Бену, ожидая отчета.
— Сегодня мы встретились с четырьмя семьями из списка. — Он посмотрел в свой блокнот. — Начнем с семейства Гроте. Нам удалось поговорить с Еленой Гроте. Ее муж был на пирсе, работал.
— Кем он там работает? — спросила Лена.
Бен снова опустил взгляд на заметки.
— Кажется, он… как называется штуковина, по которой спускаются с корабля?
— Трап, — подсказала Лена.
— Точно. Он проверяет билеты у трапа и отвечает за безопасность при посадке и высадке. Как ни странно, работа на пирсе пользуется популярностью. Глава следующего семейства — Ганс Раймерс — тоже там работает. Правда, на административной должности. — Бен зашелестел страницами. — В его обязанности входит продажа билетов. Это важно? — спросил Бен, заметив, что Лена заинтересовалась этой информацией.
— Все факты указывают на то, что Мария Логенер собиралась с кем-то сбежать. Мы все гадали, почему она не села на паром? Но если Мария знала — будем исходить из того, что знала, — что по крайней мере двое прихожан Свободной церкви работают на пирсе, то все становится ясно. Мария понимала, что ее остановят или в лучшем случае, сообщат ее родителям. Может, поэтому она планировала сбежать с острова тайно.
— Например, спрятаться в багажнике? — предположил Бен.
— Например, — согласилась Лена.
— Очень может быть, — признал Бен. — Звучит, конечно, дико, и еще вчера я бы посмеялся над этим предположением… Но после знакомства с членами этого церкви оно кажется мне весьма правдоподобным.
Бен рассказал о том, что беседы проходили по одному сценарию: поначалу прихожане отказывались говорить, потом узнавали, что Мария Логенер умерла насильственной смертью, и соглашались ответить на несколько вопросов, но отвечали неохотно и выражались неопределенно. Все знали жертву, поскольку регулярно видели ее на церковных собраниях. Никто не верил, что Мария сбежала добровольно, некоторые открыто винили пагубное влияние Иоганны.