Убийство на острове Марты
Шрифт:
Я готовилась увидеть смерть, но это было нечто большее. Мои внутренности перевернулись, что-то подкатило к горлу. В ушах звенело, глаза застилал серый туман.
Едва устояв на ногах, я медленно отвела глаза от обглоданного, безглазого, безъязыкого, безгубого лица, если это вообще можно было назвать лицом. Каймановые черепахи знали свое дело.
В эту минуту меня заметил Гленн Ротенберг. Наверное, в моем лице не было ни кровинки, потому что он торопливо подошел ко мне.
— Вам здесь не место, Маргарет! С вами все в порядке? — Он мягко взял меня за руку, чтобы не дать упасть в случае чего, потом отвел меня в сторону, под тень двух гигантских
— Это ужасно, Гленн! Как она попала сюда?
Глаза доктора потемнели.
— Вы имеете в виду водоем? Сначала ей сломали шейные позвонки и только потом столкнули в воду. Если не ошибаюсь, в тот момент она была еще жива, и ее держали под водой, пока она не захлебнулась.
Я лишилась дара речи. Можно было догадаться, что произошло нечто ужасное. Об этом с очевидностью говорило количество полицейских и слова Гленна о следственной экспертизе. Но одно дело подозрения — и совершенно другое зримый факт убийства. Я пыталась и не могла осмыслить это хорошо обдуманное преступление, это зверское убийство человека, которого я хорошо знала. Когда вы читаете о таких вещах, вам кажется, что с вами этого быть не может. Это случается всегда только с другими.
Когда я обрела наконец голос, он прозвучал будто чей-то чужой.
— Это — не Грейс Чедвик, — сказала я.
— Что?! — Ротенберг резко повернулся к человеку в штатском, который сразу направился к нам вместе с полицейским в форме. Этот последний был похож на лягушку и имел на редкость отталкивающую внешность.
— Лейтенант Фишер из уголовного отдела штатовской полиции в Нью-Бедфорде, — представил его Гленн. Не дав ему докончить, лейтенант выпустил в меня целую обойму вопросов:
— Не Чедвик? Тогда кто же? Вы знаете кто?!
Я это знала. Я видела массивный золотой браслет и кольца: одно обручальное, какие дарят невесте на помолвку, другое — венчальное. В первом был вставлен бриллиант в четыре карата, а по бокам — два больших рубина; второе— широкое, усыпанное бриллиантами. Я видела руки гораздо более молодые, чем руки Грейс Чедвик, видела полные пальцы с длинными ухоженными ногтями…
— Да, — сказала я наконец. — Я знаю. Это — Роза. Роза Перкинс.
Глава 4
— Не понимаю, что она там делала? — недоумевала Хедер.
— Кто может это сказать? Наверное, приехала с визитом и обнаружила, что хозяйка уже в постели, — предположила я.
— В такой час — с визитом? — Хедер не могла в это поверить: ведь Гленн Ротенберг засвидетельствовал, что смерть наступила около полуночи.
Приходилось согласиться, что все это более чем странно.
Когда я приехала домой, Хедер уже успела состряпать обед, накрыть на стол и даже приготовить мой любимый коктейль с добавлением рома и сока лимона. Собственно говоря, мне следовало бы сразу позвонить Эсси. Я знала, что ей не терпится услышать обо всем случившемся и что она страшно рассердится на меня, если я не расскажу ей первой. Родители Эсси и Грейс дружили домами, и в детстве Эсси часто гостила в «Марч Хаусе». В более позднее время она поддерживала с Грейс дружеские отношения, парковала у нее свою машину, когда отправлялась побродить по своим лесным угодьям, расположенным за прудом-аквариумом, — теперь туда нельзя было проехать напрямую. Когда Грейс перешла на затворнический образ жизни, это коснулось и Эсси, которая, как и все другие, восприняла перемены философски, хотя ее они задели в большей степени, чем она признавалась
Однако было бы верхом бестактности побежать к телефону, едва возвратившись домой. Поэтому я села вместе со всеми за стол и отдала должное приготовленному Хедер рыбному супу. Элджер тоже обедал с нами, вид у него был бледный и изможденный. Я отнесла это на счет денежных затруднений, которые он испытывал теперь постоянно. Тем не менее он не хмурился, как обычно, а, наоборот, заставлял себя мило улыбаться и даже извинился перед дамами, когда, не дожидаясь десерта, встал из-за стола, якобы для того, чтобы посмотреть спортивную передачу по TV. Это было только предлогом: в действительности ему надо было позвонить по телефону. Среди застольного шума — болтовня детей, расспросы Хедер — я слышала, как он говорил с кем-то, но не разобрала о чем.
Мы, взрослые, уговорились не обсуждать страшное происшествие в присутствии детей, но боюсь, что нам это не удалось. Хедер не смогла долго сдерживать свое любопытство, а меня распирало желание выговориться. Мало-помалу я рассказала все: как умерла Роза, как ее нашел Оуэн Фулер, как нагрянула полиция, у которой нет четкой версии о мотивах убийства, совершенного явно не в целях ограбления.
— Маргарет, — обратилась ко мне через стол Нэнси, более разумная и менее докучливая, чем другие дети. — Где была мисс Чедвик сегодня днем, когда приехала полиция?
— Думаю, в магазине, — ответила я. — Перед отъездом из усадьбы я слышала, как доктор Ротенберг звонил Саманте, и та сказала ему, что видела Грейс в порту, на Мэйн-стрит. Судя по всему, она ушла туда из дому рано. Полиция собиралась поехать за ней, если только она не приедет в скором времени на такси, которыми она обычно пользуется, когда ее не подвозят Гленн или Саманта.
— Не могу понять, как это Грейс не заметила утопленницу перед уходом! — В замечании Хедер прозвучало недоверие. — Ведь она почти всегда пользуется задней дверью, а «аквариум» виден оттуда как на ладони!
— Это верно, — сказала я. — Но зрение в ее возрасте…
— А может, она увидела Розу и обрадовалась, — вставила Джудит, более дерзкая из близнецов.
— Джудит!
Та склонилась над десертом, покосившись на свою сестру Анджелу.
— Меня удивляет, — вслух подумала я, — почему Гленн Ротенберг не определил, что это Роза. Ведь она была ему не совсем чужая: прошлым летом они с Самантой не один раз посещали ее вечеринки. Он даже лечил ее от аллергии или от отравления ядовитым плющом в День труда [3] .
3
День труда празднуется в США в первый понедельник сентября.
Ответом мне был смех Хедер с налетом несвойственного ей сарказма.
— Я полагала, Маргарет, что тебе ведома простая истина: большинство мужчин не замечает, что носит женщина, если только это не чрезмерно смелое декольте.
Я вспомнила о комплименте, который сделал мне утром Питер Деборд, и подумала, что слова Хедер не могут относиться ко всем мужчинам; однако я предпочла не распространяться на эту тему.
— Мам, а что такое декольте? — спросила Анджела.
— Это когда женщина показывает больше, чем нужно, глупенькая, — «просветила» ее Джудит, и все четверо противно захихикали. Какое-то время их рты были забиты сырными пирожными с джемом, оставляющим на щеках детей сладкие полосы.