Убийство на пляже
Шрифт:
Первый ее проступок — пустяк; ну, если не пустяк, то получилось все как-то спонтанно. Олли просто застал ее врасплох, но она все равно не должна была позволять Люси разрушить ее отношения еще и с ним. То, как она подвела Бэт, простирается гораздо глубже. Непростительно, что той пришлось выяснять предысторию Харди у журналистов. Сейчас Элли безжалостно допрашивает себя, почему она все-таки утаила это от нее. Действительно ли она пыталась подобрать подходящий для этого момент или же просто боялась увидеть лицо Бэт, когда она об этом узнает? Наивность это или трусость —
Я не хотела быть такой резкой. Просто стрессовая ситуация.
Надеюсь, ты знаешь, что я всегда буду рада прийти на помощь, независимо от того, что происходит между мной и твоей мамой. Тетя Э. ХХ
Сообщение для Бэт писать сложнее.
Я обязана была рассказать тебе про эти дела с Сэндбруком, прости меня.
Я поступила неправильно, руководствуясь правильной причиной.
Я пыталась защитить тебя, но мне нужно было все рассказать тебе прямо.
Давай поговорим. Позвони мне в любое время. Элл. ХХ
Она удовлетворена сделанным, и сразу же, как только страдающая от непосильного чувства вины совесть успокаивается, веки ее тяжелеют. Она кладет телефон, а написанные сообщения остаются терпеливо ждать своей отправки до утра. Последними цифрами на будильнике, которые она запомнила, прежде чем провалиться в сон, были 5:14.
Просыпается она в десять минут десятого. На улице жарко, и весь мир уже давно на ногах. В открытое окно их спальни плывут мягкие воскресные звуки: пение птиц, крики детей в саду, где вдалеке работает газонокосилка. Элли не собиралась сегодня весь день бездельничать. В десять она должна быть на участке: Бэт и Марк сегодня вечером принимают участие в пресс-конференции, и Харди хочет, чтобы все были на местах. Элли жмет кнопку на телефоне, чтобы отослать свои ночные извинения, затем идет под душ и пытается проснуться.
Джо стоит в гостиной на четвереньках и оттирает с ковра следы слизняка. Она на ходу гладит его мягкую макушку, а он распрямляется и, поймав Элли за руку, задерживает ее.
— Эй, я подумал, не сводить ли нам Тома в церковь сегодня утром, — говорит он.
— В церковь? — Они никогда особо не уделяли внимания духовной жизни. — Зачем?
Он выглядит почти смущенным.
— Не знаю. Просто… почувствовал… что-то такое. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Как ни странно, но она понимает.
— Ты бери мальчиков, — говорит она, — а я посмотрю, не даст ли мне Харди высшего благословения на это дело.
Она привыкла к тому, что ее
— Боже мой, что стряслось? Простите за откровенность, но выглядите вы ужасно.
— Вчера вечером поскользнулся в душе, — говорит он тоном, закрывающим дальнейшее обсуждение. — Читали «Геральд»?
— Да, — говорит она. — Я не знала, что Латимеры устроили это. Мы отсылали Пита на подмену при снятии показаний, вероятно, тогда это и произошло.
— Они открыли все шлюзы, — говорит Харди. В голосе его вместо ярости, которую Элли ожидала услышать, звучит смирение, как будто он все время этого ждал. — Офицера по связям с прессой засыпали звонками. Как вам известно, сегодня вечером я собираю пресс-конференцию, там будет заявление семьи потерпевшего. Постараемся по максимуму сохранить контроль над ситуацией. А тем временем мне нужна полная информация по прошлому Джека Маршалла, Стива Конноли и Пола Коутса. Все, у кого нет алиби, отправляются наверх нашего списка подозреваемых.
— Я поставлю на это Ниша и Фрэнка, — говорит Элли. — Могу я попросить вас об одном одолжении? — спрашивает она, внутренне готовясь к отказу. — Я хотела бы сходить в церковь…
— Отличная идея. Там соберутся все, есть хороший шанс взглянуть, кто из них ведет себя нормально.
Она имела в виду совершенно другое, но это уже неважно.
Элли подхватывает Джо с мальчиками по дороге к церкви Святого Эндрю. Утро просто замечательное, теплое и чуть подернутое дымкой. Звонят церковные колокола, а над кустами сирени вдоль дороги кружатся бабочки. Впереди, сосредоточенно глядя перед собой, идут Латимеры.
Их встречает толпа фотографов, как бывает на выходе из зала суда. Все они что-то исступленно кричат Бэт, как будто перед ними принцесса Диана.
— Бэт! Бэт! Сюда!
Бэт напоминает кролика, растерявшегося в лучах фар. Марк старается изо всех сил:
— Парни, дайте-ка нам пройти. — Но они не воспринимают его.
Бэт не может принять этого, и она не заслуживает этого. У Элли включается автопилот, и она начинает действовать как друг, а не как полицейский.
— Назад, немедленно, или я вас всех арестую!
Она сует в ближайший объектив свое служебное удостоверение.
— Мы закон не нарушаем! — заявляет неприятный маленький мужчина с камерой.
— Соблюдайте хоть немного приличия, — говорит она, вставая между семьей и фотографами.
Это позволяет им снять ее — еще одна разозленная мать, — но Элли все равно. Это ведь не ее семья претерпела такой тяжелый удар. Она дает Латимерам возможность пройти позади себя. Один из репортеров поднимает камеру.
— Опусти объектив. Или получишь по яйцам. Всех касается! — Она оборачивается к Тому: — Ты сейчас ничего не слышал. — Затем вновь возвращается к газетчикам. — Я не шучу, можете мне поверить.