Убийство на поле для гольфа
Шрифт:
– И кто же он? – спросил Пуаро. Глаза его весело поблескивали.
– Жорж Конно!
Глава 20
Еще одно поразительное открытие
Не успел я опомниться, как Пуаро пылко обнял меня и запечатлел на моей щеке поцелуй.
– Enfin! [69] Наконец-то сообразили! А главное – самостоятельно. Превосходно! Продолжайте, вы на правильном пути. Несомненно, мы совершили непростительную ошибку – забыли о Жорже Конно.
69
Ну наконец! (фр.)
Я
– Жорж Конно исчез двадцать лет назад, однако у нас нет оснований предполагать, что он умер.
– Aucunement [70] , – согласился Пуаро. – Продолжайте, пожалуйста.
– Поэтому будем исходить из того, что он жив…
– Совершенно верно.
– …или был жив до недавнего времени.
– Браво, Гастингс! De mieux en mieux! [71]
70
Никоим образом (фр.).
71
Все лучше и лучше! (фр.)
– Предположим, – продолжал я, все более воодушевляясь, – жизнь его не задалась, он впал в нужду, стал преступником, грабителем, бродягой – не знаю, кем еще. Случай занес его в Мерлинвиль. Здесь он встречает женщину, которую никогда не переставал любить.
– Так-так! Весьма романтично, – насторожился Пуаро.
– От любви до ненависти – один шаг, – припомнил я избитую истину. – Как бы то ни было, Жорж Конно встречает свою бывшую возлюбленную, которая живет здесь под чужим именем, и узнает, что у нее есть любовник – некий Рено, англичанин. Жорж Конно кипит злобой, он не забыл, как с ним обошлись. Он затевает ссору с Рено, подстерегает его, когда тот идет к своей любовнице, и убивает ударом ножа в спину. Испугавшись того, что он натворил, Конно принимается рыть могилу. Тут, вероятно, мадам Добрэй выходит встретить любовника. Она сталкивается с Конно, и между ними происходит душераздирающая сцена. Он тащит ее в сарай, но с ним внезапно случается припадок эпилепсии, и он умирает. Предположим, в это время появляется Жак Рено. Мадам Добрэй рассказывает ему о своем прошлом, упирая главным образом на то, как ужасно скажется оно на будущности ее дочери, если станет достоянием гласности, и внушает ему, что спасение только в одном – спрятать концы в воду. Жак Рено, видя, что убийца его отца мертв, соглашается. Он идет к матери и убеждает ее помочь им. Мадам Рено ничего не остается, как позволить связать себя. Остальное нам известно. Ну как, Пуаро, что вы скажете на это? – бросил я, небрежно развалясь. Меня просто распирало от гордости.
Пуаро в раздумье разглядывал меня.
– Кажется, вам самое время заняться сочинением драм для синематографа, mon ami, – сказал он наконец.
– Вы хотите сказать…
– То, что вы мне сейчас рассказали, – это же добротный фильм, не имеющий, однако, к реальной жизни никакого отношения.
– Согласен, я не отработал подробности, но…
– Более того, вы вообще выказали к ним великолепное пренебрежение. Стоит ли обращать внимание на какие-то мелочи, на то, например, как одеты покойники? Вы полагаете, очевидно, что, заколов свою жертву, Конно снял костюм с мосье Рено, переоделся в него, а потом снова воткнул нож ему в спину?
– Но какое это имеет значение? – бросил я раздраженно. – Он мог, например, еще раньше, пригрозив мадам Добрэй, получить у нее одежду и деньги.
–
– Разумеется. Он пригрозил ей, что разоблачит ее перед Рено. А это означает, что рушатся надежды на брак ее дочери.
– Вы ошибаетесь, Гастингс. Он не мог шантажировать ее, ибо все козыри были у нее на руках. Вспомните, ведь Жорж Конно и по сей день разыскивается за убийство. Одно ее слово – и он отправится прямо на гильотину.
Я был вынужден, правда с большой неохотой, согласиться с Пуаро.
– В вашу версию, – язвительно заметил я, – эти детали, разумеется, вписываются как нельзя лучше?
– Моя версия не грешит против истины, – спокойно ответил Пуаро. – Поэтому в нее укладываются все подробности этого дела. А вот вы в ваших рассуждениях допускаете существенные ошибки. Все эти тайные полночные свидания, любовные страсти – плод вашего воображения, которое заводит вас бог знает куда. Расследуя преступление, мы не должны выходить за рамки обыденной жизни. Хотите, я продемонстрирую вам свои методы?
– О, прошу вас, сделайте одолжение!
Пуаро выпрямился и начал говорить, сопровождая свою речь энергическими жестами:
– Начну, как и вы, с личности Жоржа Конно. Итак, установлено, что версия с участием таинственных русских, выдвинутая в суде мадам Берольди, – чистейшая выдумка, состряпанная ею, и только ею, в том случае, конечно, если она не была соучастницей преступления. Если же она виновна в соучастии, то эту версию могла сочинить как она, так и Жорж Конно.
Далее, в деле, которое мы расследуем сейчас, фигурирует такая же нелепая выдумка об иностранцах. Как я уже говорил, факты свидетельствуют, что едва ли мадам Добрэй инспирировала это преступление. Итак, нам остается предположить, что мысль о нем зародилась в голове Жоржа Конно. Следовательно, задумал это преступление Жорж Конно, а соучастницей его стала мадам Рено. Она, так сказать, на первом плане, а за ней маячит тень человека, чье теперешнее имя, вымышленное, разумеется, нам неизвестно.
Итак, давайте внимательно рассмотрим дело Рено с самого начала, отмечая в хронологическом порядке наиболее существенные события. Есть у вас карандаш и записная книжка? Отлично. Итак, какое событие идет у нас первым номером?
– Письмо к вам?
– Да, из него мы впервые узнали об этом деле, но не оно знаменовало его начало. Первым и чрезвычайно важным обстоятельством я бы счел перемены, которые произошли с мосье Рено вскоре после приезда в Мерлинвиль и которые отмечают несколько свидетелей. Следует обратить внимание на его дружбу с мадам Добрэй и на факт вклада на ее счет значительных сумм денег. Отсюда перейдем прямо к событиям двадцать третьего мая.
Пуаро помолчал, откашлялся и предложил мне записать:
«Двадцать третье мая. Мосье Рено ссорится со своим сыном, который хочет жениться на Марте Добрэй. Сын уезжает в Париж.
Двадцать четвертое мая. Мосье Рено изменяет завещание. Все свое состояние он оставляет жене.
Седьмое июня. Ссора с бродягой в саду, засвидетельствованная Мартой Добрэй.
Письмо, адресованное Эркюлю Пуаро, с просьбой о помощи.
Телеграмма, посланная мосье Жаку Рено, с приказанием отбыть в Буэнос-Айрес на „Анзоре“.
Шофер Мастерс получает отпуск.
Ночной визит неизвестной дамы. Провожая ее, мосье Рено говорит: „Да, да… но сейчас, ради бога, уходите…“»
Пуаро помолчал.
– А теперь, Гастингс, проанализируйте все факты один за другим, каждый в отдельности и в общей связи. Подумайте, может быть, вы увидите все дело в новом свете.
Я постарался добросовестно проделать все, что от меня требовалось. Наконец я выдавил из себя довольно неуверенно:
– Ну, что касается первого пункта, кажется, здесь возможны две версии – шантаж или страстное увлечение.
– Определенно, шантаж. Вы ведь слышали, что рассказал Стонор о характере и привычках мосье Рено.