Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)

Дункан Фрэнсис

– Ясно.

Суперинтендант снова посмотрел в лежавшие перед ним заметки, и Тремейн догадался, что рутинное действие имеет двойную цель: с одной стороны, оно призвано показать, что Кэннок знает так много, что обманывать его бесполезно, а с другой – специально рассчитано, чтобы выиграть время для следующего вопроса.

– Не согласитесь ли, мистер Тремейн, рассказать, что произошло после того, как был обнаружен труп? Я имею в виду ваши личные впечатления.

– Среди ночи я услышал крики. Сначала подумал, будто это сон, но когда понял, что действительно кто-то кричит, сразу встал с постели и направился в коридор, чтобы выяснить,

что происходит.

– Встретили кого-нибудь из других обитателей дома?

– Когда я проходил мимо комнаты мистера Бичли, он тоже вышел. К этому времени уже стало ясно, что крики доносятся с первого этажа, и мы вместе спустились по лестнице. В той комнате, где мистер Грейм поставил елку, горел свет. Я вошел и увидел на полу тело.

– В комнате уже кто-то был?

– Да. Там находились мистер Деламер и мисс Грейм. Сразу стало ясно, что кричала мисс Грейм. Она очень расстроилась, и мистер Деламер пытался успокоить ее.

Следуя наводящим вопросам Кэннока, Мордекай Тремейн поведал свою историю, не упустив ничего, кроме собственных кратких наблюдений и умозаключений, а когда закончил, суперинтендант одобрительно кивнул.

– Спасибо. Вы очень помогли мне. – Он помолчал, устремив взор в пространство, и Мордекай Тремейн ощутил легкий озноб предвкушения. Кэннок небрежно продолжил: – Джонатан Бойс – мой старинный добрый друг. Когда-то, в далекой молодости, мы вместе патрулировали участок.

– Неужели? – осторожно отозвался Мордекай Тремейн, стараясь не выдать возбуждения. – А сейчас встречаетесь?

– Давно не виделись. Работа не позволяет. Но связи, тем не менее, не теряем. Он держит меня в курсе событий.

Последняя фраза, несомненно, несла в себе особый смысл, но лицо суперинтенданта хранило официальное выражение. Он откинулся на спинку кресла и, словно изгнав из сознания все личные соображения, произнес:

– Видите ли, мистер Тремейн, в подобных случаях наши расследования не могут дать исчерпывающих результатов. Сам факт присутствия полиции лишает людей желания говорить. Почти все свидетели начинают вести себя неестественно, изменяют манеру речи и даже выражение лица. Из-за этого трудно понять, что они представляют собой на самом деле. Разумеется, такая возможность появляется крайне редко, но в идеале желательно иметь неофициального наблюдателя. Человека, с которым все остальные свободно общаются. Пользующийся относительным доверием агент сможет представить значительно более точную картину событий, чем та, какую мы получим собственными средствами.

Мордекай Тремейн деликатно выразил сочувствие:

– Понимаю ваши затруднения, суперинтендант. – Его мягкий взгляд воплощал невинность. – Конечно, неудобно обращаться за помощью к человеку, не состоящему на службе в полиции. Подобное действие повлечет за собой множество неловких вопросов.

– Совершенно верно, – подтвердил Кэннок и многозначительно добавил: – Но только в том случае, если факт сотрудничества приобретет известность.

К этому моменту Мордекай Тремейн уже выработал твердую позицию и ощутил необходимую уверенность, а потому деловито осведомился:

– Полагаю, суперинтендант, в настоящее время у вас больше нет ко мне вопросов?

– Нет, – ответил Кэннок. – Пока это все.

Проскользнуло ли в его голосе разочарование? Мордекаю Тремейну хотелось бы верить, что так оно и есть. Он встал, чтобы уйти, но в последний момент, словно вспомнив о чем-то, заметил:

– Пожалуй, я хотел

бы упомянуть еще об одном обстоятельстве.

Кэннок заметно оживился:

– Да?

Справедливо сказано, что человек находит то, что хочет найти. Мордекай Тремейн искал в собеседнике заинтересованность, поэтому следует признать: ему не составило труда убедить себя, что заинтересованность присутствовала в полной мере, а в односложной реакции заключалась надежда на положительный ответ.

– В отношении мисс Грейм, – пояснил он.

– Да? – нетерпеливо повторил Кэннок.

– Она сказала, что не спала из-за головной боли. Услышала голоса и спустилась посмотреть, что происходит, поэтому и оказалась первой, кто обнаружил тело мистера Рейнера. Вам досталась та же история?

– Почему вы спрашиваете?

– Я глубоко сомневаюсь в правдивости ее объяснения. Познакомившись с мисс Грейм, трудно представить, что эта особа способна среди ночи выйти из комнаты в поисках грабителей. Но даже если она действительно услышала шум и отважилась без помощи мистера Грейма или кого-либо из слуг проверить, что происходит, то логично предположить, что всего лишь накинула бы халат.

Тремейн многозначительно посмотрел на Кэннока, и суперинтендант ободряюще произнес:

– И?..

– Дело в том, что дама была полностью одета. Сидела в твидовом костюме и даже с толстым шарфом на шее. Чтобы выйти из дома, не хватало пальто и резиновых сапог. Конечно, можно надеть все это лишь для того, чтобы спуститься на первый этаж. Но, честно говоря, верится с трудом.

Кэннок снова заглянул в свои заметки:

– Насколько могу понять, мисс Грейм выглядела взволнованной. Считаете ли вы, что в данных обстоятельствах ее волнение оправданно? Или оно показалось вам чрезмерным?

– Могу выразить лишь собственное мнение, – ответил Мордекай Тремейн.

– Конечно.

– По-моему, мисс Грейм выглядела не просто шокированной и встревоженной: подобная реакция была бы естественной, – но была к тому же сильно напугана.

– Что вы имеете в виду? – спросил суперинтендант.

– Если бы я точно знал, что имею в виду, то принес бы вам, суперинтендант, значительно больше пользы. Мисс Грейм обнаружила тело. В доме было темно. Она освещала себе путь фонариком. Фактически споткнулась о труп Джереми Рейнера. Наверное, увидев его неподвижно лежавшим возле елки, пришла в ужас. Представьте эту жуткую сцену. Тишина. Неподвижность. Сплошная пелена снега за окном. Темнота в доме. Распростертый на полу Санта-Клаус в красной шубе, с длинной белой бородой. Украшенная елка, отбрасывающая уродливые тени в неровном свете дрожавшего в руке фонарика.

Подобная картина лишила бы самообладания даже уверенного в себе человека, а мисс Грейм не может похвастаться крепкими нервами. Она впала в истерику. Закричала. Разбудила и подняла на ноги весь дом. Когда я появился, то нашел ее в кресле в состоянии полного изнеможения. Мистер Деламер безуспешно пытался успокоить ее.

Что ж, пока все понятно. Такой реакции и следовало ожидать от мисс Грейм. Однако мне показалось, будто присутствовало и что-то иное. Она выглядела так, словно старалась, но не могла скрыть страх. И вот это понять труднее. Несмотря на ужас и истерику, после того как повсюду вспыхнул свет и подоспела помощь, причин для страха уже не существовало. Логично предположить, что мисс Грейм испугалась не того, что уже случилось, а того, что, по ее мнению, должно было произойти.