Убийство на Вулкане
Шрифт:
Растение! Оно было с левой стороны от Кирка, и его змеевидные листья приближались к нему. Достанут ли они его? Может, оно хотело вырвать свои корни и переместиться туда, где была пища? На Сигнусе-5 такие растения были. «Даже если и так, то надо отползти на безопасное расстояние», сказал он себе. И все же, оставаться сидеть на этом месте в беспомощном состоянии, зная, что эта штука планирует его себе на обед, удовольствия не доставляло. Кирк достал нож из сапога, приготовившись пустить его в ход.
Он жалел, что в руках у него не фазер. Красота ночи потеряла для Кирка все очарование. Тени, отбрасываемые предметами при ярком свете ТКут, казались зловещими и враждебными. Где-то вдалеке, в
Глава 31
Даниэль Корриган не мог бы сказать, кем он был, где находился и как долго пробыл в странной группе телепатов, собравшихся для Проверки вины или невиновности Сендета. Казалось, они целую вечность ведут борьбу, чтобы пробиться в сознание проверяемого, поставившего многочисленные барьеры, пока наконец под безжалостным напором целителей он не стал постепенно сдавать позиции.
Как и все вулканцы, Сендет прошел подготовку в духе менталитета Сурака, наследие которого усовершенствовалось за многие века поколениями философов и целителей. Первый преодоленный Сендетом барьер – презрение к философии мира и ненасилия. «Если в жизни нет борьбы, то выживают слабые, становясь причиной вырождения расы». Корриган и другие присутствующие прочитали эту мысль в сознании Сендета, сразу распознав в ней аргумент, которым пользовались последователи ТВет. Поскольку на Вулкане существовала полная свобода религиозных отправлений и политических убеждений, приверженцы ее теории насилия не преследовались. Зачем Сендету понадобилось скрывать свою принадлежность к группе, которую большинство вулканцев если и не одобряли, то, по крайне мере, относились к ней терпимо? На его карьеру в Академии это повлиять не могло, а если б он изъявил желание заседать в Высшем Совете, так последователи ТВет избирались туда каждую сессию, и их мнение заслушивалось наравне с другими.
Телепаты увидели, что восприятие Сендетом жизни на Вулкане – той жизни, которую они все знали, – было искаженным, Ему мерещилось, что всюду на планете поощряется физическая слабость. Он забыл о выражении: «Каждый ребенок-вулканец проходит тест на выживание, Кахс-ван. Те, кто его не выдерживает умирает, либо лишается права на заключение брака». Корриган не понял, чье точно сознание направляло ход мыслей, создавалось впечатление, что сознание принадлежит им всем, нося объединенный характер. Неожиданно сопротивление Сендета было сломлено, и его сразу прорвало.
«А инопланетянин?! – все мысли Сендета направились на Корригана. – Он не проходил экзамен на зрелость, но Сорел все же отдал какому-то землянину свою дочь! Мало того, что мужчины-вулканцы привезли себе жен других рас!
Воин имеет право отвоевать женщину из других кланов в бою или взять ее хитростью. Считать же их отпрысков полноправными членами клана…»
На мысленную реплику Сендета явно отвечала ТПау.
«Все дети смешанных браков подвергались Кахс-вану, и ни один из них не провалил экзамена. Ни один, Сендет. Того же нельзя сказать о всех детях, в жилах которых течет чисто вулканская кровь. Ты сам, насколько я помню…»
Неожиданно вся группа погрузилась в болезненные воспоминания Сендета о детстве, когда он, семилетний мальчишка, полный семейной гордости, проходил свой экзамен на выживание в горах Л-Лагон, решивший дойти до конечной точки быстрее всех. Путь надо было преодолеть за десять дней.
Бывали случаи, когда его проходили за девять дней. Юный Сендет хотел во что
Если бы он остался сидеть на узкой горной тропе и выжидать, пока сехлат освободит дорогу, то потерял бы время лидера. Все усугублялось тем, что не было известно, где находится мать звереныша. Если бы он решился протиснуться между двумя животными, то подверг бы себя серьезной опасности. Как же тогда поступить?
Путь лежал вдоль выступа, на котором сидел детеныш и ел ягоды, растущие вдоль скалы. Выступ достаточно широкий, чтобы по нему легко пробежать тому, кто не боится высоты, – слева скала завершалась отвесным обрывом, а внизу – долина. Сендет осторожно посмотрел вниз и увидел еще один выступ, узкий, всего в несколько шагов и к тому же он никуда не вел.
Можно было воспользоваться веревкой для того, чтобы спуститься, но все равно не миновать встречи с детенышем сехлата.
Тогда Сендет глянул вверх. Высоко над головой по более узкому выступу сехлата можно обойти. Тропка хороша для юного вулканца, но узковата для взрослого сехлата, там он мать детеныша наверняка не встретит. Детеныш с места не трогался, и Сендет, отпив из фляжки маленький глоток воды, принял решение. Он повернулся и пошел назад, пока не добрался до места, где намеревался подняться на тропку, расположенную выше. Она оказалась гораздо уже, чем виделось снизу. Сендет еще раз посмотрел на сехлата, уже покончившего с ягодами, и теперь растянувшегося подремать па солнышке.
Почему он не освободит тропу?
Сендет достал веревку и по мере подъема набрасывал петлю на попадавшуюся опору. Это было делом нелегким и даже опасным. Кахс-ван проверял также умение принимать правильное решение. Каждый раз, найдя опору и подстраховавшись веревкой, Сендет смотрел вниз, но сехлат с места не уходил. Он уже подумывал отпугнуть его камнем, но мать могла почувствовать выделяемые детенышем гормоны страха и стала бы искать его источник.
Сендет медленно пробирался по выступу, подчас опираясь на что-нибудь лишь пальцем ноги. Его распирало от гордости, что ему приходится преодолевать такие серьезные препятствия ради того, чтобы быть впереди других детей. В конце концов он добрался до места, где твердой опоры под ногами не было. Выгнув шею, Сендет взглянул вверх и увидел, куда надо продвигаться, чтобы стать двумя ногами, и это можно сделать. Он сильно потянул веревку, проверяя прочность опоры, и… она не выдержала!
Веревка упала на Сендета, и он, сорвавшись полетел вниз, шлепнулся рядом с сехлатом, отскочил, снова полетел вниз, на другую узкую тропку.
Сендет ударился обо что-то твердое, и сразу почувствовал жгучую боль, ощутив под собой мокроту. Он истекал кровью! Над собой Сендет услышал взвизгивание сехлата-детеныша, убегающего в страхе, но это уже не имело значения: его мать достать Сендета но могла, да он и так умирал…
Он все же мог двигаться, чтобы встать с острого камня, который впился ему в бок… Этот камень оказался не чем иным, как фляжкой, а жидкость под ним – но кровью, а драгоценной влагой. Когда Сендет делал вдох, это причиняло ему боль, что говорило о сломанных ребрах. Казалось, во всем теле не осталось места, которое не болело бы. Испытания он не выдержал.