Убийство на Вулкане
Шрифт:
Вид Сарека вызывал недоуменные взгляды людей. Два человека с зелеными значками медицинского персонала хотели остановить его. Сарек узнал их в лицо, но не помнил имен, понимал, что они желают ему добра, но…
– Моя жена! – бросил он на ходу, и слова были сказаны будто не им, а ком-то другим.
Сарек несся по коридорам, которым не было конца, пока не очутился перед стазокамерой Аманды, где уже столпились люди.
– Аманда! – неистово заколотил Сарек в дверь, безуспешно пытаясь открыть ее и не в состоянии назвать входной пароль.
Кто-то
– Корриган.
Дверь открылась, и Сарек, спотыкаясь, вошел в тамбур, пробуя открыть и вторую дверь, забыв о том, что надо пройти дезинфекцию. Закрылась внешняя дверь. Вместе с ним в тамбуре находилось еще двое.
– Отец…
Сарек ничего не ответил, поскольку сосредоточился на Аманде. Если бы его внимание рассеялось, узы между ним и его женой могли нарушиться!
– Помоги мне, – попросил один из сопровождавших Сарека. – Нужно, чтобы он попал внутрь!
С Сарека сняли одежду и подставили под поток дезинфекционных лучей. И тут пропал свет. Они оказались в кромешной темноте.
«Дверь теперь не откроется! Мы отсечены от Аманды, умирающей там!»
Страх Сарека передался и Аманде. Она была на грани полной потери сознания, чувствовала в душе лишь первобытный ужас, с которым изо всех сил сражалась. Издав звериный крик, Сарек что было мочи бросился на дверь. Ее сконструировали с расчетом сдержать натиск обычного вулканца, но в этот момент сила Сарека стала неимоверной от отчаяния, и дверь с треском вылетела, открывая вход в стазокамеру, освещенную синим туманом да слабой подсветкой приборов.
Сарек! Не делай этого!
Но Сарек уже бросился к Аманде – и был отброшен стазополем. Два других человека о чем-то разговаривали друг с другом. Сарек слышал их, но смысл речи до него не доходил.
– Даниэль, с матерью происходит что-то неладное. Я это чувствую, но не так сильно, как отец.
– Боже праведный! Кто-то переключил таймер, Спок, настроив на режим выхода из стаза. Преждевременно применены стимуляторы.
– Ты можешь остановить процесс?
– Нет. Сам посмотри. Таймер запущен, по механизм выведен из строя.
Здесь кто-то побывал!
– Отремонтировать это без инструментов невозможно.
– Да к тому же и времени нет. Поле прекратит действовать меньше, чем через пять минут. Как здесь сейчас нужен был бы Сорел, но пока не появится свет, входная дверь останется заблокированной. Спок, помоги своему отцу.
Если вы вдвоем сможете вернуть се в сознание, то будет шанс спасти и се тело.
– Я понял, Даниэль.
Сарек стал перед парящей Амандой на колени, тупо уставившись на синий туман. Каким-то образом ему удалось привести себя в состояние душевного равновесия и продолжать поддерживать слабую связь с Амандой.
Его лица коснулась рука – чья-то душа хотела вступить с ним контакт.
«Уходи!»
«Отец, позволь мне помочь».
Родственные узы взяли свое, Сарек почувствовал положительную реакцию Аманды, ее материнский инстинкт.
«Да».
Инстинкт – единственное! с чем
Стазополе начало постепенно разрушаться. Его четырехугольная форма нарушилась, а специфический блеск потускнел. Аманда медленно опускалась на пол. Сарек принял ее обмякшее тело на руки. Оно было холодным как сама смерть!
– Правильно, Сарек. У нее пониженная температура тела. Согрей ее своим теплом.
Сарека пугало не холодное тело Аманды, а ледяная пустота, в которой пребывала душа жены. Он приложил руку к ее лицу, нащупал соответствующие контактные точки… и не ощутил присутствия Аманды. Ее душа обитала где-то далеко, не принадлежала физическому телу, которое держал Сарек.
Даниэль провел сканером по Аманде.
– Она не дышит. Спок, ты можешь мне помочь? В душе Сарек чувствовал уверенность сына в правильности того, что тот делает вместе с землянином для Аманды. Не отрывая руки от лица, он помог положить ее на пол, сделать искусственное дыхание, но все это вроде бы не имело отношения к Аманде, с которой он поддерживал едва ощутимую связь.
– Давай, – сказал Даниэль. – Действуй.
Рука Спока снова коснулась лица Сарека, который положил голову жены себе на колени, чувствуя, как слабо и неровно она дышит… и притягивает к себе его тепло. И все же сознание к Аманде не возвращалось, она оставалась неподвижной и безмолвной, не похожей на живую Аманду.
«Аманда. Приди ко мне. Приди ко мне, моя жена».
«Мама, – вторила Сареку душа Спока, – мама, вернись. Все хорошо».
Они почувствовали, как пробилась слабая искорка присутствия Аманды, очень маленькая, но обнадеживающая.
Сарек поддержал се своим теплом и бодростью. У Спока были некоторые сомнения, которые вновь вернули страх Аманде.
«Она твоя мать, Спок. Ты имеешь право заботиться о ней».
Все сдерживаемые на протяжении многих лет глубокие сыновьи чувства Спока стали потихоньку выплескиваться наружу. Отец и сын вместе звали Аманду с надеждой и радостью встречи, и… она пришла в их сознание. Ее душа вернулась в тело, в водоворот воспоминаний, разделяемых тремя. Это были воспоминания о дне, когда Сарек сделал голограмму, стоящую теперь в комнате Аманды. В тот день они, необыкновенно счастливые, принесли домой из клиники только что родившегося Спока.
Они вспомнили, как смущались и в то же время гордились, когда Спок проявил свое интеллектуальное развитие, войдя в программу классного компьютера и изменив результаты успеваемости мальчиков, которые относились к нему с издевкой.
В их сознании промелькнули дни, когда они гордились сыном, – хотя Сарек этого внешне никогда не показывал, – узнав, что он пожертвовал возможностью успешно завершить Кахс-ван с первой попытки ради спасения жизни другого мальчика… одного из тех, кто задевал и дразнил Спока за то, что тот вулканец лишь наполовину.