Убийство обезьяны
Шрифт:
— Черт бы тебя побрал! — зарычал он. — Черт бы тебя побрал с твоими насмешками и высокомерием! Скоро я буду иметь удовольствие видеть тебя в камере, а когда это произойдет, предоставлю тебе возможность кое о чем подумать! Ты абсолютно уверен, что я не знаю, да? Ты — со своей жевательной резинкой! Ага!
Шпик плюхнулся на большое кресло, вытер платком пот со лба, потом засунул платок в карман и обхватил толстыми пальцами ручку кресла. Крякнув от досады, он тут же вскочил и стал вытирать пальцы о платок.
— Еще одна жвачка! — раздраженно воскликнул он,
Его внимание привлекло что-то зеленое. В качестве эксперимента он постучал по нему лезвием ножа. Тут в его глазах загорелся интерес, он отрезал этот шарик жвачки и уставился на вдавленный в него кусок зеленого стекла.
Несколько секунд шпик испуганно смотрел на него, выпучив глаза. Потом, с шариком жевательной резинки и драгоценным камнем из стекла, так и прилепленным к лезвию его ножа, он, широко шагая, рванулся к телефону звонить сержанту Экли.
— Алло, алло, алло, сержант, — затараторил Бивер, как только на линии послышался голос сержанта. — Это Бивер говорит. Я разгадал всю эту штуку.
— Какую штуку? — недоуменно спросил сержант Экли.
— Все это убийство обезьяны.
— Давай, — скомандовал сержант Экли. — Выкладывай.
— Убийство обезьяны — это лишь уловка, — сказал Бивер. — Значение во всем этом деле имеет только жевательная резинка. Помните, как эта медсестра сидела за столом и жевала резинку все время, пока таможенники обыскивали Мэйнуэринга, а потом, конечно, таможенники обыскали и ее.
— Ну и что? — спросил сержант Экли своим самым обескураживающим тоном. — Какое, черт возьми, отношение имеет к этому жевательная резинка?
— Неужели вы не понимаете, сержант? — горячился Бивер. — Пока она жевала резинку с некоторой долей нервозности, естественной при таких обстоятельствах для молодой женщины, она имела возможность отправлять в рот целые партии жвачки, не вызывая ни малейшего подозрения.
— Ну и? — Голос сержанта Экли был рассчитан на то, чтобы охладить пыл даже самого верного сторонника.
— А произошло вот что, — продолжал Бивер, который говорил уже чуть медленнее и уже не так уверенно. — Жуя резинку, она сидела там на столе, болтая ногами. Пожевав немного, она вынимала комок резинки изо рта и прилепляла его под стол. Потом она начинала жевать новую резинку. Так вот, эти изумруды были у нее. Пока они обыскивали багаж и задавали вопросы Мэйнуэрингу, она вдавила эти изумруды в жвачку под столешницей в офисе таможенного инспектора под самым его носом. Потом, после того как они закончили осматривать ее и ее багаж и Мэйнуэринга и его багаж, она придумала предлог, чтобы вернуться в офис таможенного инспектора. Помните, в газете говорилось, что она поблагодарила его за любезность. Так вот, выражая свою благодарность, она сунула руку под стол и вытащила оттуда изумруды. А потом ушла. Все проделано очень ловко.
Последовала долгая пауза, во время которой шпик молчаливо ждал и слушал, а сержант Экли продолжал задумчиво молчать.
— Ну, — не выдержал
— Конечно, здесь, — буркнул Экли. — Что еще, Бивер?
— Что еще? Разве этого не достаточно? Я все разгадал. Именно таким образом…
— Мне кажется, ты неоправданно возбужден весьма очевидным фактом, Бивер, — сказал сержант Экли. — Я понял все это, как только ты сказал, что Лейт настаивает, чтобы его секретарша была заядлой жевательницей резинки и оставляла ее где попало.
Шпик охнул, а через минуту проговорил:
— Понимаю. Вам это первому пришло в голову.
— Совершенно верно, — подтвердил сержант. — Кстати, Бивер, как тебе это пришло в голову?
— Я просто размышлял над этим, — устало проговорил шпик.
— Нет-нет, Бивер. Давай не отнекивайся. Что-то должно было натолкнуть тебя на эту мысль.
— Я пришел к этому путем умозаключений.
— Но ведь что-то должно было подтолкнуть тебя к этому.
— А вас что подтолкнуло к этому? — спросил тайный агент.
— Я, — с достоинством начал сержант Экли, — достиг больших высот в своей профессии, чем ты, Бивер. Причина в том, что мой ум приучен делать выводы гораздо быстрее, чем твой. К тому же у меня больше времени для того, чтобы сосредоточиться. Ты был занят выполнением своих обязанностей слуги. Я просто уверен: что-то помогло тебе догадаться. Что же именно? Соблюдай субординацию, Бивер.
— A-а, ладно, — устало вздохнул тайный агент. — Я случайно обнаружил, где Лейт натаскивал свою секретаршу. Он дал ей шарик жвачки и кусок зеленого стекла размером с довольно крупный изумруд. Она практиковалась прилеплять жвачку под ручку своего кресла, а потом вдавливать туда изумруд. Ясное дело, они тренировались, чтобы потом проделать это.
— Вот что тебе нужно было сказать, как только ты до меня дозвонился, а не пытаться пустить пыль в глаза всякими дедуктивными умозаключениями, — с укором произнес сержант Экли. — Чтобы этого больше не было, Бивер. Понятно?
— Понятно, — сказал шпик, кладя трубку.
Глава V
Надувной костюм
Когда прибыл Лестер Лейт, Эвелин Рэй стояла у выхода на платформу. Ее челюсти легко ходили туда-сюда в привычном ритме заядлой жевательницы резинки. Хотя до отправления поезда оставалось лишь две минуты, она не выказывала признаков нервозности и, лишь подняв глаза на Лестера Лейта, мимоходом бросила:
— Эй, привет. А я уж начала думать, что вы собираетесь бросить меня у алтаря.
— Это вряд ли, — сказал Лейт. — Но я был сильно занят. Что ж, передайте ваши сумки носильщику и пойдем.
Кондуктор уже кричал: «Поезд отправляется», — когда Лейт, схватив Эвелин Рэй за руку, бегом потащил ее через ворота. Как только за ними прошмыгнул носильщик с багажом, медная цепь с лязгом встала на место, и большие двери закрылись — курьерский в семь двадцать официально отправился. На самом деле он подождал, пока Лейт со своей новой секретаршей займут свои места, и лишь потом со скрипом тронулся.