Убийство по лицензии
Шрифт:
— Мальчики, мальчики, давайте ужинать! — примирительно заквохтала Марушкина, доставая хлеб, масло, сухую колбасу.
В палатке вкусно запахло съестным.
— Вот что я решил, — жестко произнес Стеценко. — Всем, кроме Губкина и Воронцова, немедленно сдать оружие.
Охотники испуганно затихли.
— Иначе я не поручусь, что мы не перестреляем друг друга ночью… Я жду!
Все растерянно молчали. Первой сдалась Марушкина.
— Пожалуйста. — Она с милой улыбкой рассталась с пистолетом. — Он мне совсем не
Батырин, насупившись, обиженно засопел носом.
— Прошу, — протянул руку Стеценко. — Не хотелось бы применять силу…
— Это произвол, — буркнул Батырин. — Это примат силы над разумом… Я возмущен! — и выложил пистолет на стол.
— Ваше оружие, строптивая мадемуазель. — Стеценко протянул руку к Лизе.
Та потупила взгляд:
— Я… У меня его нет…
— А где же он, позвольте узнать?
— Я… Я выронила его… Потеряла… Случайно. Я не хотела, но так получилось…
— Так-с, — произнес командир, мрачнея на глазах, хотя это казалось невозможным, так как он был и так мрачен донельзя. — Еще одна приятная новость… Говорите уж прямо: вы его вручили преступнику и еще торжественно пожали ему при этом руку? Так вот откуда у него пистолет!
— Я думала, что убила его… — пробормотала Лиза.
— Ну послушай, Игорь, — вступился за нее Губкин. — Сам пойми, девушка испугалась, да еще и медведь… Ну с кем не бывает…
— Все ясно. — Стеценко всем свои видом показывал, что имеет дело с командой сбежавших из психушки олигофренов. — Разговор окончен. Всем спать. Я, Губкин и Воронцов будем посменно дежурить всю ночь, поскольку от вооруженных бандитов и раненых медведей мы отныне не застрахованы…
Через минуту в палатке погас свет.
Устав брести в темноте, Парнов подремал полчаса, прикорнув у корней дерева. Однако спать было невозможно — холод заползал в дыры порванного ватника, противно ныл бок, не давая уснуть, в темноте мерещились странные шорохи, как будто опасные тени осторожно подкрадывались к нему со всех сторон.
Парнов решился на отчаянный шаг: он принялся разводить костер. Сухих веток вокруг было навалом. Они, правда, не давали того тепла, что поленья, но все-таки… В кармане нашлись драгоценные спички, таблетка сухого спирта. Вскоре яркий горячий цветок расцвел посреди студеной ночи, заливая оранжевым светом ночной лес. Тьма, казалось, еще плотнее обступила костер со всех сторон.
Дежурство Андрея Губкина пришлось на время от четырех до шести утра. Он долго клевал носом, борясь со сном, но сон то и дело оказывался сильнее, и тогда со всех сторон на него наступали странные видения: смеялось веселое лицо Лизы, превращаясь в полную луну, мелко хихикал Батырин, а сам Губкин бесконечно бежал по лесу, не понимая, зачем и куда бежит.
Чтобы разогнать сон, Андрей поднялся, с сожалением сбросил накинутый на плечи уютный
Сон мгновенно слетел с глаз. Андрей застегнулся и, осторожно похрустывая мерзлой травой, прокрался вперед. За черными стволами пылал яркий огонь.
«Это он! — мелькнула мысль. — Конечно, это он!» Рука скользнула в карман — оружие было при нем.
Целясь и дрожа от возбуждения, он стал осторожно приближаться к костру.
«Эх, жаль, все переполошатся, — мелькнула мысль. — Но ничего… Сейчас я прикончу эту сволочь, этого гада… Право первого выстрела останется за мной!»
Палец плавно тронул спусковой крючок. Прогремел выстрел. Черная тень метнулась в сторону и помчалась в чащу, треща сухостоем.
Андрей рванул вслед за ней.
Стеценко выскочил из палатки с карабином наперевес. «Кто стрелял, зачем?» — растерянно пульсировало в голове. Он побежал было в темноту, потом метнулся вправо, влево — туда, откуда, как ему казалось, доносился шум, затем бегом вернулся к палатке.
Губкина на месте не было. Значит, стрелял или он, или в него.
— Что такое? Что случилось? — послышались перепуганные сонные голоса изнутри.
Новый выстрел прокатился громовым раскатом в мерзлой тишине.
Стеценко не отвечал. Он схватил фонарик и снова побежал в лес. Луч света выхватывал из темноты причудливо сплетенные ветви деревьев.
— Игорь, он здесь! — послышался неподалеку сдавленный голос Губкина. — Вон там.
Фонарик осветил его лицо с грозно оскаленным ртом. Далеко впереди слышался треск. Преследователи помчались на звук ломаемых кустов.
После пятнадцатиминутной погони Стеценко остановился и прислушался. Тихо.
— Все, ушел, — обескураженно произнес он, опуская фонарик.
— Нет, он там, я его ранил! — запальчиво кричал Губкин, показывая рукой в темноту.
— Одна девушка его вчера даже убила, — съязвил Игорь и круто повернул назад.
— Игорь, ну что же ты! — кричал Андрей, размахивая пистолетом. — Надо его добить! Он затаился и надеется, что мы его потеряли!..
Не отвечая, Стеценко побрел назад, к палатке. Охота начинала напоминать фарс.
Воспаленный бессонницей и страхом, Парнов понял: они выслеживают его. Эти люди решили его убить. Они подкарауливают его и при каждом удобном случае расстреливают, будто он зверь, предназначенный на убой. Живым они его не выпустят. Они жестоки, безжалостны, хитроумны. После перестрелки накануне они сделали вид, что отступают, а на самом деле, наверное, всю ночь прочесывали остров, чтобы его найти.