Убийство по лицензии

Успенская Светлана Александровна

— Ну как отдохнули, Евсей Самойлович? — обратился к нему Вешнев. — Не жалеете о том, что поехали?

— О нет! Все было великолепно, — сказал Батырин. — Я всем коллегам в Думе рассказываю, как убил медведя, когда он напал на нас с Лидией Павловной. Жалко, что у нас с

собой не было фотоаппарата!

— Я не забуду эти дни до конца своей жизни! — восторженно сжала руки Марушкина.

— А я не забуду до конца жизни, как вы перевязывали меня, — впервые за все время улыбнулся Стеценко. — Мне было даже приятно…

Марушкина покраснела.

— Минуточку внимания! — звонко объявила Лиза Дубровинская. — Мы с Андреем приглашаем всех на нашу свадьбу!

«Поздравляю, поздравляю!» — послышались восторженные голоса.

— Надеюсь, Раиса Александровна, вы возьметесь организовать для нас свадебное путешествие? — улыбнулся Губкин.

Все взоры обратились к скрюченной фигуре, укрытой красным пледом.

Усталые веки с трудом приподнялись, губы неохотно разжались.

— К сожалению, друзья мои… Мои полномочия на этом заканчиваются… С этой минуты директором фирмы становится… Константин Вешнев… Мой бессменный помощник… Правая рука… А мне пора… Пора на покой…

Константин Вешнев щелкнул каблуками и поклонился.

Кабинет опустел. Люди разошлись. Пепельница полна окурков, стулья беспорядочно сдвинуты, занавеска на окне небрежно отогнута. Гаснущий огонь в камине жадно лижет остатки потемневшей пищи и становится все меньше и меньше, пожирая самое себя.

Кресло стоит

у камина. Плед укрывает маленькое тело, кажется, женщина, опустив голову на грудь, дремлет. Но пронзительные темные глаза, в которых отражаются блики угасающего огня, не спят. Они смотрят в никуда…

В кабинет вошел Вешнев.

— Звонок, Раиса Александровна, — негромко, но без прежней почтительности произносит он.

Сухонькая ручка выбралась из-под пледа и нехотя потянулась к трубке.

Через несколько секунд трубка легла на стол, тревожно пикая.

Раиса Александровна молчит. Но Вешнев не уходит.

— Есть новости?

Раиса Александровна молчит.

Вешнев ждет.

— Убит при попытке к бегству, — наконец роняет совсем тихо глухой голос.

Огонь почти догорел. Только изредка голубой язычок выберется из-под подернутых пеплом углей, вспыхнет, взовьется в темноте и вновь пригнется, стихнет.

Желтоватая рука с выступившими на ней темными венами тянется к полке с книгами. Потертый более других, четырнадцатый том энциклопедии раскрывается сам собой. Из него выскальзывает фотография, на которой вечно смеющиеся парень и девушка выбегают из моря.

Рука берет фотографию и бросает ее в умирающий огонь.

Пламя оживает, получив лакомый кусок пищи, мгновенно вспыхивает бодрым оранжевым светом, освещая темные, глубоко посаженные глаза.

Насытившись, пламя затихает, гаснет его отблеск в померкших глазах.

За окном однообразно стучит дождь.