Убийство по расписанию
Шрифт:
Гуров замолчал. Аникеева сидела ссутулившись под грузом обрушенной на нее информации. Казалось, она даже уменьшилась в размерах. Девушка терзала зубами указательный палец правой руки.
– Я закончил, – сурово возвестил полковник. – И жду вашей ответной речи, Татьяна. Время поджимает.
И тут она разрыдалась. Закрыла лицо ладонями и ничком повалилась на диван. Гуров молча смотрел на ее безобразную сухощавую фигуру. Часы на запястье полковника отсчитывали неумолимый бег времени. Аникеева подняла голову. Слезы еще катились по ее раскрасневшемуся лицу.
– Я скажу... – всхлипывая, произнесла она. – Дайте... воды... пожалуйста...
Гуров
– Лобанов обратился ко мне около полутора лет назад. – Аникеева все так же избегала смотреть Гурову в глаза и говорила, словно обращаясь к его ногам. – Мне нужны были деньги. Маме на операцию. Этот дьявол как-то узнал об этом. Не знаю, как... Он выдал мне аванс, и маме сделали операцию... При этом мне казалось, что я не совершаю ничего противозаконного. Даже наоборот. Отправка детей, от которых отказались родители, за рубеж, в благонадежные семьи. Это позже я узнала, что дети им нужны на органы...
– Как вы узнали?
– Лобанов сам сказал мне. Те двое детей, которых я предоставила фонду, им не подошли. По состоянию здоровья. Лобанов сказал, что дети должны быть абсолютно здоровыми и полноценными. И объяснил почему. Он же предложил мне осуществлять подмену детей.
– Как это? – Гуров чувствовал, как все в нем закипает против этой морально опустившейся особы, но старательно сдерживал эмоции.
Большим пальцем Аникеева отерла под глазами остатки слез и еще раз вздохнула.
– В родильной обычно находятся по две-три роженицы, а то и больше. Среди них есть одна отказница, но ребенок у нее неполноценный. Как правило, так и бывает. От ребенка редко отказывается нормальная женщина. Алкоголичка какая-нибудь или наркоманка... А рядом с ней другая женщина рожает хорошего, здорового ребенка. И их... их можно поменять. И тогда по документам получается, что от здорового отказались, а та, другая...
– Ладно, я понял, – недовольно оборвал Аникееву Гуров. У него даже появился какой-то тошнотворный, омерзительный привкус во рту. – Что дальше?
– Дальше я сказала Лобанову, что не смогу справиться с такой задачей в одиночку, и он посоветовал привлечь к нашему делу Завладскую. Я так и сделала. – Татьяна поморщилась под впечатлением нахлынувших на нее воспоминаний. – Я поговорила с Юлией Владимировной, и она согласилась. Это произошло уже около года назад. Вместе нам было сподручнее. Но она не знает, что дети идут на органы...
– А как же статья?
– В том-то и суть. – На глаза Аникеевой опять навернулись слезы. – Юлия Владимировна не скрывала, что занимается таким благородным занятием, как помощь детям. А потом ей позвонил кто-то из знакомых и посоветовал посмотреть одну интересную статью в «Харьков таймс» на ту же тему. Юлия Владимировна ее прочла. После этого у нас с ней состоялся пренеприятный разговор, но я уверила ее, что «Эдельвейс» не будет заниматься таким грязным делом, как продажа детей на органы. Не знаю, поверила ли она мне, но после этого случая Юлия Владимировна стала крайне замкнутой. Тем более что та женщина, о которой писали в статье, была знакомой Завладской. То ли они учились вместе в университете, то ли работали вместе до того, как Юлия Владимировна пришла работать к нам... Я чувствовала, что ей в душу закрались
– И вы сообщили об этом Лобанову? – догадался Гуров.
– Сообщила. – Аникеева поняла, к чему клонит полковник, и согласно качнула головой. – Когда пришло это письмо с угрозой, я сразу подумала о Лобанове. Но сомнения оставались... Почему убийство? И почему в такой категоричной форме? Юлия Владимировна изменилась, да, и, разумеется, любой ее нестандартный шаг был бы опасен для... всех нас. Но она вроде бы не собиралась никому доносить.
Версия Гурова полностью подтвердилась, но только в отношении нечистой игры со стороны «Эдельвейса». Торговля новорожденными детьми на органы – серьезная статья. Однако он так и не получил подтверждения тому, что письмо с угрозой исходило от Доронина или кого-то из его людей. Этого Аникеева не знала наверняка. Но полковник получил то, что хотел. Теперь ему было чем прижать Альберта Николаевича, а дальше... Дальше уже дело техники.
– Вы готовы в случае необходимости подтвердить в суде все то, что только что сообщили мне? – спросил он.
– А это поможет нам с Юлией Владимировной? – Похоже, Аникеева окончательно смирилась.
– Без сомнения.
– Тогда я готова.
Полковник бросил взгляд за окно. Выбраться из кабинета этим путем будет сложновато. Если не сказать – невозможно. Терять сейчас на Аникееву драгоценное время он не мог. Непозволительная роскошь. Достав изо рта сигарету, Гуров сломал ее и бросил в пепельницу на рабочем столе Завладской. Подбросил на ладони ключ от кабинета.
– Последний вопрос, Татьяна...
– Да?
Она впервые за долгое время посмотрела ему в лицо. Взгляд бессмысленный и блуждающий. Следы от выдавленных еще по молодости прыщей смотрелись особенно безобразно на красном заплаканном лице. Опустевший стакан Аникеева держала двумя руками, и Гуров заметил, как дрожат ее пальцы.
– И как много детей было продано вами в «Эдельвейс» за этот последний год?
– Я не вела таких записей. И не считала. Но, думаю... Что-то около тридцати.
Гуров медленно выпустил воздух из легких. Праведное негодование захлестнуло его с головой. Но полковник справился с собой и на этот раз. Однако не смог удержаться от того, чтобы не бросить Аникеевой на прощание:
– Я не очень религиозен, но уверен, что суд, который ожидает вас в скором времени, будет для вас не так тяжел, как тот, что ждет каждого из нас... Там.
Она ничего не ответила. Только слезы заструились по щекам еще сильнее. О чем думала Татьяна в эту минуту, Гуров не взялся бы гадать. Он развернулся и вышел из кабинета заведующей. Запер его на ключ. Пребывание наедине с самой собой для старшей акушерки будет сейчас нелишним. Скорее наоборот. Быстрым шагом полковник прошел по коридору, а затем спустился по лестнице на первый этаж. Людей, встречавшихся на его пути, он попросту не замечал. Негодование требовало какого-то выхода. И Гуров уже знал, в чем этот выход.
Остановившись на крыльце и вдохнув морозного февральского воздуха, он достал мобильник и набрал необходимый ему номер в управлении. Разговор с Цаплиным не отнял у полковника много времени. Он лишь коротко распорядился об аресте Аникеевой и объяснил майору, где и как тот сможет ее найти. Ключ ребятам из управления не понадобится. В отличие от хрупкой Татьяны, тот же Цаплин справится с дверью за считаные минуты. Сам Гуров не собирался дожидаться приезда коллег.
Вторник. 15 часов 30 минут