Убийство по Шекспиру (Коварство без любви)

Соболева Лариса Павловна

– Но это же справедливо.

– Согласен. Но, чтобы много играть, нужно иметь...

– Талант, – фыркнула Оксана. – Да это же элементарно: без таланта нечего делать на сцене, и вообще в искусстве.

– Совсем не обязательно, – возразил Степа, вызвав этим неподдельное изумление Волгиной. Они подъехали к его дому, остановились. – Нужно иметь благосклонную поддержку директора, так как только она решает, кому быть, а кому не быть. Началась конкуренция. То есть, чтобы добиться расположения директора, следовало принять все ее правила игры.

Кого она невзлюбила – того не любить, кого она хочет убрать – помочь ей в этом. Одновременно представилась возможность избавиться от соперников. А поскольку оклады соперников решено было поделить между фаворитами, то и думать нечего, что последовало.

– В таком случае отравитель должен быть сильно обижен, – подхватила Оксана.

– Не торопись, – остановил ее Степа. – Ты же сама знаешь, поспешность уводит в сторону. Дело в том, что Ушаковы – две отдельные песни. А Овчаренко, пережившая покушение, никаким боком к ним не присоединяется, она враждовала с ними.

– Но Ушаковы супруги...

– На момент убийства они жили врозь, он ушел к другой, так что вряд ли они сохранили дружеские отношения. Мало того, Ушаковы не являлись фаворитами директора, испытали на себе гонения. Логика подсказывает, что, скорее, кто-то из Ушаковых должен был устранить обидчиков. А устранили их!

– Подожди, дай переварить. Из твоих слов я поняла, что у всех троих если и есть враги, то это разные люди?

– Так считает Гурьева.

– У нас же не один труп – три! – резонно возразила Волгина. – А способ убийства одинаков. Следовательно, рука одна. Таким образом, все равно что-то объединяет троих.

– Помнишь, я говорил тебе про типа под кодовым названием «альфонс». Это Юлиан Швец.

– Швец, Швец... – припоминала Оксана. – Это такой маленький, плюгавенький?

– Этот плюгавенький в тесном тандеме с директором, еще его прозвали серым кардиналом. Для Швеца представлял опасность Ушаков, так как на него давно положила глаз директриса...

– Ой, батюшки, – прыснула Волгина. – В ее-то годы обхаживать молодых мужиков! Значит, Швец с ней амурничает, а она Ушакова охмуряла? Вот так старушка!

– Гурьева вполне оправданно считает, что Швец мог отравить Ушакова из боязни потерять влияние на директрису. Сцена как нельзя лучше подходит для осуществления плана, а жена Ушакова, так сказать, влипла заодно с мужем – они выпили яд из одного сосуда. Но! В театре на этот момент находился еще один человек, не занятый в спектакле, – Сюкина Люся, которая не ладила с Ушаковой.

– Считаешь, кто-то из этих двоих отравил?

– Я пока излагаю голые факты, не больше. Любопытно, что и Овчаренко, и Гурьева, и Марина Дмитриевна в один голос плохо отзывались о Юлиане и о директрисе. Я так понял, Швец вертит Эрой Лукьяновной. Говорят, находясь на службе в войсках МВД, он убил зэка при попытке к бегству, которого сам же отправил за водкой.

– А это уже очень интересно, – задумалась Волгина.

– Угу. Он за это медаль получил и

двухнедельный отпуск...

– Да какая разница, Степан, что он там получил. Он – убил. Убивший один раз, тем более получив за это награду, а не наказание, уже имеет склонность к преступлениям.

– Гурьева тоже так думает. А теперь, если отодвинуть на второй план обслуживающий персонал, то остается двенадцать актеров, присутствовавших в театре во время спектакля.

– Минус три актера, которые погибли, – поправила Волгина. – Я уже подсчитала.

– Итого девять, – согласился Степа. – Прибавить сюда директрису, исключать бессмертную Мессалину нельзя, хоть ее и не было в театре во время спектакля.

Волгина спросила Степана:

– Овчаренко Клавдию ты исключил из отравителей?

– Ее, пожалуй, можно вычеркнуть. Тогда остается девять человек.

– Знаешь, я бы поостереглась кого бы то ни было вычеркивать, Овчаренко тоже. А что, если она, не ладившая с Ушаковыми – я это точно знаю, – отравила их во время спектакля, а потом отравила Галеева, наврав, что ей подсунули водку с ядом? Это лихой способ отвести от себя подозрения, и умный.

– Насчет Овчаренко, мне кажется, ты загнула, – не согласился Степа. – Но то, что проверить следует всех, с этим я согласен.

– В принципе, не так уж много народу. Надеюсь, не запутаемся в десяти соснах, – самоуверенно заявила Волгина. – С понедельника начну выбивать свидетельские показания, а ты продолжай ненавязчиво выяснять отношения между господами артистами. Бери на заметку любой мало-мальский мотив. Собирай все сплетни, в каждой сплетне есть доля правды. Слушай, а ведь отравитель действовал с размахом, сразу троих прикончил...

– Думаешь, еще будут трупы?

– Откуда ж мне знать! Но если у них цинизм стал нормой, то... не берусь прогнозировать.

Вдруг Степа вытянул шею, к дому спешила Яна с двумя сумками в руках. Наскоро попрощавшись с Волгиной, пошел ей навстречу. Оксана, обогнув Яну, укатила на своей тачке, а девушка приостановилась, глядя ей вслед. Когда Степа приблизился...

– Это что такое? Ты на службу поехал или куда? Почему я приезжаю, а ты сидишь в машине с женщиной за рулем? Кто это?

– Сделай паузу, чтоб я мог ответить хотя бы на один вопрос, – без эмоций перебил ее Степа. Яна примолкла, но пыхтела, отвернув от него лицо. – Женщина за рулем – следователь из прокуратуры, мы занимаемся с ней одним делом...

– Что это за дела по ночам в машине? – спросила Яна.

– Мы возвращались с вызова, она подвезла меня, – ровным голосом сказал Степа, будто не услышав реплики. – И не смей меня ревновать! К тому же она некрасивая, – выложил он, полагая, что последний аргумент должен перевесить все доводы. И точно, пыхтение Янки уменьшилось. Стоило добавить лести. – А ты красивая. Очень. Что это за сумки?

– На! – Яна сердито сунула сумки ему в руки. – Это твой ужин, мама передала. По мне, так ты не заслужил ужина.