Убийство Распутина
Шрифт:
— Пьют, — прошептал мне над самым ухом Дмитрий Павлович, — ну, теперь уже ждать недолго.
Мы застыли в своих позах, спустившись еще на несколько ступеней по лестнице вниз. Но… прошло еще четверть часа, а мирный разговор и даже порою смех внизу не прекращались.
— Ничего не понимаю, — разведя руками и обернувшись к великому князю, прошептал я ему. — Что он, заколдован, что ли, что на него даже цианистый калий не действует!
Дмитрий Павлович пожал плечами:
— Погодите, слышите, вот, кажется, уже внизу что-то неладно.
И действительно, как будто послышался оттуда стон. Но это оказалось аберрацией слуха,
Мы поднялись по лестнице вверх и всею группою вновь прошли в кабинет, куда через две или три минуты неслышно вошел опять Юсупов, расстроенный и бледный.
— Нет, — говорит, — невозможно. Представьте себе, он выпил две рюмки с ядом, съел несколько розовых пирожных, и, как видите, ничего, решительно ничего, а прошло уже после этого минут, по крайней мере, пятнадцать. Ума не приложу, как нам быть, тем более, что он уже забеспокоился, почему графиня не выходит к нему так долго, и я с трудом ему объяснил, что ей трудно исчезнуть незаметно, ибо там наверху гостей не много, но что, по всем вероятиям, минут через десять она уже сойдет; он сидит теперь на диване мрачным, и, как я вижу, действие яда сказывается на нем лишь в том, что у него беспрестанная отрыжка и некоторое слюнотечение. Господа, что вы посоветуете мне? — закончил Юсупов.
— Возвращайтесь обратно, — заметили мы ему, — яд должен, наконец, сделать свое дело, а если тем не менее действие его окажется безрезультатным, поднимайтесь к нам по прошествии пяти минут обратно, и мы решим, как покончить с ним, ибо время уходит, теперь глубокая ночь, и утро может нас застать с трупом Распутина в вашем дворце.
Юсупов медленно вышел и прошел вниз.
В это время я обратил внимание на то, что доктора Лазаверта нет среди нас. Еще несколько раньше я заметил, что этот крепчайшего телосложения человек чувствует себя от волнения положительно дурно он то нервно шагал по кабинету, апоплексически краснея и в изнеможении опускаясь в глубокие кресла под окном, то хватался за голову, обведя нас всех блуждающим взглядом.
— Что с вами, доктор? — спросил я его.
— Мне дурно! — ответил он полушепотом. — У меня чрезвычайно напряжены нервы Мне кажется, я не выдержу. Я никогда не думал, что я так мало способен держать себя в руках. Поверите ли, меня сейчас может повалить пятилетний ребенок.
Я крайне удивился, ибо за все время пребывания в моем отряде д-ра Лазаверта, неоднократно работавшего на передовых позициях не только под орудийным, но и под пулеметным огнем неприятеля, за что он был награжден двумя георгиевскими крестами, он проявил себя человеком большой выдержки, самообладания и несомненного мужества.
«Да, — подумал я, — храбрость там одно, а здесь совсем другое».
— Где Лазаверт? — спросил я поручика С. по уходе Юсупова.
— Не знаю, — ответил последний, — должно быть, у автомобиля.
«Странно», — подумал я и намеревался уже спуститься за ним, как вдруг увидел его, бледным, осунувшимся, входящим в дверь кабинета.
— Доктор, что с вами? — воскликнул я.
— Мне стало дурно, — прошептал он, — я сошел вниз к автомобилю и упал в обморок, к счастью ничком, снег охладил мне голову, и, только благодаря этому я пришел в себя. Мне стыдно, В. М., но я решительно ни к чему не гожусь.
— Доктор, доктор! — проходя в это время мимо
— Ваше высочество, — разводя руками и как бы извиняясь, ответил Лазаверт, — виноват не я, а моя комплекция.
Мы оставили Лазаверта в покое, предоставив его самому себе, и стали ждать.
Через минут пять Юсупов появился в кабинете в третий раз.
— Господа, — заявил он нам скороговоркой, — положение все то же: яд на него не действует или ни к черту не годится; время уходит, ждать больше нельзя; решим, что делать. Но нужно решать скорее, ибо гад выражает крайнее нетерпение тому, что графиня не приходит, и уже подозрительно относится ко мне.
— Ну что ж, — ответил великий князь, — бросим на сегодня, отпустим его с миром, может быть удастся сплавить его как-нибудь в другое время и при других условиях.
— Ни за что! — воскликнул я. — Неужели вы не понимаете, ваше высочество, что, выпущенный сегодня, он ускользнет навсегда, ибо разве он поедет к Юсупову завтра, если поймет, что сегодня был им обманут? Живым Распутин отсюда, — отчеканивая каждое слово, полушепотом продолжал я, — выйти не может, не должен и не выйдет.
— Но как же быть? — заметил Дмитрий Павлович.
Если нельзя ядом, — ответил я ему, — нужно пойти ва-банк, в открытую, спуститься нам или всем вместе, или предоставьте мне это одному, я его уложу либо из моего «соважа», либо размозжу ему череп кастетом. Что вы скажете на это?
— Да, — заметил Юсупов, — если вы ставите вопрос так, то, конечно, придется остановиться на одном из этих двух способов.
После минутного совещания мы решили спуститься вниз всем и предоставить мне уложить его кастетом, а Лазаверту, на всякий случай, Юсупов в руки сунул свою каучуковую гирю, хотя первый и заявил ему, что он едва ли будет в состоянии что-либо сделать, ибо так слаб, что еле передвигает ноги.
Приняв это решение, мы гуськом (со мною во главе) осторожно двинулись к лестнице и уже спустились было к пятой ступеньке, когда внезапно Дмитрий Павлович, взяв меня за плечо, прошептал мне на ухо: «Attendez un moment» [11] — и, поднявшись вновь назад, отвел в сторону Юсупова. Я. С. и Аазаверт прошли обратно в кабинет, куда немедленно вслед за нами вернулись Дмитрий Павлович и Юсупов, который мне сказал:
— В. М., вы ничего не будете иметь против того, чтобы я его застрелил, будь что будет. Это и скорее, и проще.
11
Подождите минутку!
— Пожалуйста, — ответил я, — вопрос не в том, кто с ним покончит, а в том, чтобы покончить и непременно этою ночью.
Не успел я произнести эти слова, как Юсупов быстрым решительным шагом подошел к своему письменному столу и, достав из ящика его браунинг небольшого формата, быстро повернулся и твердыми шагами направился по лестнице вниз.
Мы молча кинулись вслед за ним и стали на старые позиции, поняв, что сейчас уже ждать придется недолго.
Действительно, не прошло и пяти минут с момента ухода Юсупова, как после двух или трех отрывочных фраз, произнесенных разговаривавшими внизу, раздался глухой звук выстрела, вслед за тем мы услышали продолжительное, А-а-а!“ и звук грузно падающего на пол тела.