Убийство в «Долине царей»
Шрифт:
Через год, оторвав Юлия от груди, она заговорила о работе. Я ответил:
«Тебе нельзя работать. Ты оскорбляешь общественную нравственность своим присутствием. Сиди лучше дома».
«Сам посиди четыре года в четырех стенах и не свихнись!» — сказала она.
«Женщина каменного века столько времени провела у очага, раздувая костер, что начисто спалила себе бороду. Мужчина же сохранил, потому что охотился на диких или пас домашних тварей. А ты одну жизнь сообразно женской природе организовать не в силах. Смотри же — скоро бриться начнешь». И согласился. Что было делать? Теперь-то вижу свою правоту, надо было настоять: ведь такой дуре одной жизни мало, даже двух недостаточно.
Она разбросала детей — то в детский сад, то к своим родителям на побывку — и устроилась в библиотеку. Там она вела себя скромно, но там и работали одни девчонки да синие чулки, не с кем было развернуться. Когда перебирать книги опостылело, она пошла преподавать английский в разных полукоммерческих организациях,
Последние три месяца она совсем рехнулась. Раньше часа ночи не пришла ни разу; якобы сидела с подружками на работе, пила ликер и болтала, а телефон они выключали из розетки, чтобы никто не мешал. Дети все лето провели у бабки с дедом и ничего не видели. Их отсутствие в какой-то мере извиняло ее. Но я-то присутствовал, я бродил по комнатам как ошалелый и бросался к окну каждый раз, когда у дома тормозила машина. Но ее машина всякий раз останавливалась др поворота, и всякий раз она врала, что приехала на последнем поезде метро.
«И шла до дома пешком?» — спрашивал я.
Она кивала и запиралась в ванной.
Да ее бы десять раз изнасиловали и убили в нашем районе в это время!
За три месяца я поседел на полголовы и дошел до того, что бросил в шляпу нищего окурок, приняв ее за урну, но, слава Богу, в середине августа вернулась дочь, и я немного отвлекся на ее проблемы. Дочь, безусловно, мне дороже и жены, и себя самого.
Алка же продолжала гулять как ни в чем не бывало, а возвращалась прокуренная, хотя до этого не курила, и пахла спиртным. Правда, в субботу и воскресенье она сидела дома, видимо, устраивала перерыв организму, или никто не подбирал, не звал на гулянки, занимаясь собственными семьями. Я понимал, что она завела любовника. Догадки сами встречали меня на полдороге. Но что было делать? Не следить же за ней! Да и что увижу? Кусочек порнофильма?
На мои вопросы она отшучивалась:
«Да-а, я его уже разлюбила, он мне надоел. Надо срочно еще в кого-нибудь влюбиться», — и вместо того, чтобы брюзжать на меня и хныкать о своей доле, как обычно, она, перед тем как запереться в ванной, заботливо спрашивала, постирал ли я себе рубашки.
За это время ее гардероб вырос вдвое импортным хламом, появилось кольцо с бриллиантом, которое она якобы купила на премию. Однажды, когда звонил ей на работу, я слышал, как она сказала кому-то, вероятно Грань, пока несла трубку ко рту:
«Ты не представляешь, какой это милый мальчик, и все при нем, включая зарплату. Мы тут на два дня в Петербург ездили. Так шикарно!.. А при чем тут муж? Отовралась, не помню как. Мне нравятся мужики стройные, а он ходит ссутулившись. И денег у него никогда нет… А живу я с ним по привычке».
Я не стал с ней разговаривать…
Ну не искать же мне было по всему городу этого молокососа! Да и нашел бы, что с ним делать? По соответствующему закону древних майя вырвать ему внутренности через пупок? Или просто кастрировать в соответствии с индоевропейской традицией? Так не настолько он виноват, на его месте мог оказаться любой кобель, раз уж сука пришла. Виноват не он, хотя, конечно, подонок. Виноваты деньги, свалившиеся на некоторых с победой никому не известных сил, и теперешняя жизнь, которую раньше только в заграничных фильмах показывали и требовали отвращения. Виновато быдло (несть ему числа на просторах родины!), очнувшееся с постперестрелкой, руководимой Ельциным. Такие, как Трипун, из комсомольской помойки вылезшие, совратили Алку, они могли дать ей и денег на покупки в «секонд хэнд», и ощущение шикарной жизни в списанном на Западе «мерседесе», и прогулки в ночное варьете для избранных, где готовят омаров из родной трески, все необходимое, чтобы пережить наивный восторг табуированного туземца перед непотребством. И ведь дура! — никаких выводов за два года не сделала. Наоборот, стала показательной шлюхой, этакой принадлежностью мужского пола, вроде бритвы. Всегда существовала как заданность, как компьютерная программа для второклассника.
Трипун так и не понял, почему я вызвал на дуэль его, а не любовника (какого по счету?). Алена Ивановна тоже не понимала, за что ее убивает Раскольников. Интересно, всегда ли общество сделанных дураков вырождается в общество потенциальных и уже преступников? Не было ли в истории другого пути? Просто. Для надежды. Ведь как трудно носить на голове одно и то же небо с этим отребьем!..
Господи, кто там? Новенький? Или на допрос?.. Передачу принесли. Нет, это не от жены, это от дочери. Алка — эгоистка, она всю жизнь только о себе думала, даже на курорт как-то поехала, пока я валялся в больнице с двусторонним воспалением легких. Привыкла брать и требовать, чтобы давали в три раза больше и по нарастающей. Как и я, впрочем, мысленно, как все вокруг…
Интересно, чего они меня держат, если я кругом невиновен. Даже пистолет был Трипуна, и тот игрушечный, как оказалось. Проверяют, что ли, на уровне всесоюзного розыска? Может быть, ждут, когда поостыну? Или все-таки для проформы? Вдруг на каком-нибудь верху понадоблюсь для отчета или статистики… Но какой смысл в наши новоокаянные дни что-то доказывать или опровергать, говорить о ком-то хорошо или выставлять бякой? Все равно уйдешь оплеванный, если кому-то нужно…
Я на допрос пришла, а не на исповедь. Зачем же в душу лезть с порога и без спроса? Ну, прожили пятнадцать лет вместе, ничего интересного, подвиги друг для друга не совершали. Мужик он был трусоватый, я его всегда в спину кулаком подталкивала и нужные слова нашептывала. Но это планида всех жен… Как это почему был? Он же умер!.. А зачем навещать? Я терпеть не могу больничные запахи, меня тошнит… Как это пока еще нет? Но умрет же! Безбольников место в морге придержал. Я уже звонила в одну похоронную контору, сделала заказ за счет фирмы, деньги наверняка уже перевели, а деньги нешуточные, два раза в Африку слетать можно на последнем МИГе. Не желаете? Могу устроить по знакомству… Что же делать? Я позвоню с вашего телефона в бухгалтерию? Скажу, чтоб пока не переводили…
Спасибо. На чем мы остановились? Да, знала, что муж стреляется. Где и когда — тоже знала… И что понарошке… А зачем мешать? Пусть хоть раз в жизни поступит по-мужски, хоть для видимости. Он в последнее время возомнил о себе черт знает что. В закрытый клуб записался… Джентльмен, ети его мать! Не знает, вилку в руке держать или в зубах ковырять. Ногти грызет без устали, даже на дирекции. Одну сотрудницу однажды чуть не вытошнило; пришлось уволить. Если б комплекция позволяла доставать мыском до носа, он бы и на ногах сгрыз. Вот и решила: пусть утрется, раз в него плюнули. Пусть поймет, что стоит на одной ноге: толкни чуть-чуть — и свалится. Не мне же идти с Аредовым к барьеру! Хоть я и способна. Но тогда уж с Алкой, чтоб выдержать половую категорию, и драться на спицах, которых она отродясь в руках не держала. Правда, у меня повода нет. Был бы повод, убила бы без всякой дуэли. Я на таких еще в детском саду верхом каталась и прыгалками погоняла. Вы можете себе представить, чтобы женщина тридцати шести лет, мать двоих взрослых детей, ходила на дискотеки? А она бегает на старости в компании молоденьких придурков и на следующий день рассказывает, как повеселилась и как ее страстно лапали. Полная дура! Я это поняла, когда она еще в первую поездку за границу купила эпилятор последней модели. Если замужняя женщина с двумя детьми начинает брить руки и ноги и обтягивается мини-юбкой, добром для нее это не кончится. Раз завела детей — помни, что тело уже принадлежит не тебе, а твоим детям. Не получается — уйди, исчезни, погибни разведчицей или покорительницей Арктики, чтобы дети не знали, кто их мать на самом деле, чтоб не развился комплекс «сукиного сына». Не знаю, чего ее муж столько терпел, я бы давно такую за сто первый километр выгнала, но я бы с такой и не связалась. Правда, женщина хоть глупая, но твердолобая, упорная, ей ничего не докажешь, пока носом не ткнешь так, чтобы кровь пошла. Из дома ее можно выгнать только лаской, полюбовно, а бить ножкой от стула безрезультатно. Видимо, Аредов оказался не способен управлять ею. Ученые все такие, им не до житейских неурядиц. Их брось на месяц в квартире, так они погибнут с голода. Честно говоря, мне его жаль. У него не жена, а фирма, которой владеют долевые участники, а ему лишь фиктивно принадлежит контрольный пакет акций. Но понял он это слишком поздно: когда начали дивиденды распределять…