Убийство в долине Нейпы

Осборн Дэвид

Растянувшаяся на тридцать миль почти точно с севера на юг долина Нейпы названа по имени реки Нейпы, протекающей вдоль долины. Свое начало река берет в десяти милях от болотистого северного выступа залива Сан-Франциско. Географию долины я неплохо изучила с воздуха, когда накануне утром мой монгольфьер плыл в ясном синем небе на высоте в шесть тысяч футов и сквозь быстро испаряющуюся под лучами солнца пелену накопившегося за ночь белого тумана я видела бесконечные виноградники и могла различить даже каждый отдельный бледно-зеленый кустик на фоне бурой земли.

К востоку, где высились Майакамские горы, зеленело еще больше виноградников, резко контрастировавших с темной зеленью сосновых и дубовых лесов. На некоторых холмах выделялись бурые проплешины невозделанных земель.

В ту пору

все увиденное было для меня лишь красивым пейзажем, не более того. Мне еще предстояло изучить продолжительный и сложный процесс от сбора винных сортов винограда до закупоривания бутылок, скажем, каберне совиньон. Около семи вечера, в машине, взятой напрокат, я выехала из Нейпы. По двадцать девятой магистрали я ехала на север. Дорога шла посреди долины, и меня поразил дух коммерции, так и прущий со всех сторон, — бесконечные рекламные щиты, закусочные, придорожные сувенирные магазинчики. Я ожидала увидеть полусонное сельскохозяйственное захолустье, но убедилась, что такового больше не существует. У меня быстро сложилось впечатление, что виноделие в долине Нейпы стало более важным бизнесом, нежели просто выращивание винограда. Когда сразу после городка Ионтвиля дорога сузилась, мне стали все чаще попадаться, буквально дюжинами, щиты с названиями виноградников и винзаводов — «Маркхэм», «Мон дави», «Беренже», «Рефетен»… Прежде я весьма смутно помнила названия этих вин и вот теперь оказалась на их родине.

В пяти милях к северу от города Санта-Елена знак, меньший по размеру и более старомодный по шрифту, чем прочие, указывал налево и текст гласил по-французски: «Аббатство Святой Денизы — Джон Сэлдридж, винодел». Следуя инструкциям Лиз, я свернула на узкую, вымощенную щебенкой проселочную дорогу вдоль большого виноградника, защищенного от ветра стеной тополей, перемежаемых кое-где гигантскими пальмами. Затем дорога резко ушла в сторону от долины и, извиваясь, потянулась вверх по каньону, заросшему секвойей, эвкалиптом, дубом и орешником. Чуть ниже сбегала горная речушка. Неожиданно дорога выскочила в широкую седловину между двумя округлыми холмами.

Солнце уже стояло низко и било в глаза, пришлось опустить щитки, и потому я не сразу заметила высившиеся над каменным забором справа от дороги верхние этажи и черепичные крыши нескольких зданий. Подъехав к огромным двустворчатым воротам с узорами из кованого железа, я увидела на них табличку: «Аббатство Святой Денизы».

Итак, я приехала.

Глава 2

Ворота были заперты. За ними — ни души. Но я заметила в углублении в каменной колонне у ворот медную кнопку. Я вышла из машины, нажала на кнопку и стала ждать, что будет дальше. Тем временем я разглядывала «Аббатство» сквозь кованый железный ажур ворот.

С первого взгляда я убедилась, что мой шеф не ошибся — это и впрямь было славное местечко. Я повидала в своей жизни немало красивых уголков, но почти ни одно из них не могло бы сравниться по очарованию с романтическим пасторальным пейзажем, открывшимся моему взору.

Слева от меня кучно стояли четыре здания, составлявшие, судя по табличке на одном из них, винзавод. Оттуда тянулась вымощенная утрамбованным гравием дорога, огибавшая обширную зеленую лужайку, на которой здесь и там росли огромные эвкалипты и живописные оливковые деревья — их кривые и шишковатые стволы свидетельствовали о солидном возрасте. Еще дальше цветущие олеандры составляли одну-две рощицы, а на фоне живой изгороди из зеленеющего самшита пестрела цветочная клумба — большая и яркая. Подъездная дорога обрывалась у крыльца старинного красивого двухэтажного особняка. Дом стоял у подножия пологого склона холма, засаженного рядами виноградных кустов, тянувшихся почти до самой вершины холма, увенчанной еловым леском.

Дом был сложен из крупных, грубо обтесанных каменных блоков, когда-то облицованных необожженным кирпичом, теперь частично раскрошившимся, а там, где и уцелел, то за долгие годы, как и черепичная крыша, выцвел под калифорнийским солнцем почти до белизны. Тут и там стены между окнами были увиты глицинией и вьюнком.

Несколько машин стояли у входа в дом, широкие ступени вели к массивной дубовой парадной двери,

честно прослужившей явно не один десяток лет. На полпути между домом и вин-заводом, у самого края виноградника, стояло несколько на отлете еще одно здание, поменьше. Частично заслоненное дубовой рощицей и такое же старое и полинявшее от непогоды, как и главный дом, оно когда-то скорее всего служило амбаром или конюшней, а теперь, судя по нескольким грузовикам и тракторам, припаркованным у стены, видимо, использовалось как гараж и склад сельскохозяйственного инвентаря.

Я повернула голову, чтобы рассмотреть сам винзавод — четыре здания под выгоревшей на солнце черепицей. Они, как и особняк, были сложены из тесаного камня, облицованного местами обвалившимся кирпичом, и увиты вьющимися растениями. Между домами было квадратное пространство, вымощенное брусчаткой, основательно исхоженной и изъезженной, что очень напоминало монастырский двор. Сквозь арку ближайшего ко мне здания и в самом деле было нетрудно заметить множество признаков бывшего монастыря. А маленький лепной фонтан в центре двора, стройные каменные колонны лоджии, тянувшейся вдоль первого этажа одного из домов, заставляли вспомнить монахов, которые в далекую старину в этот же час безмолвно шествовали к вечерне в часовню аббатства. Здание часовни, самое дальнее от меня, превосходило высотою три других дома, двери часовни выходили на дорогу внутри поместья.

Мои раздумья над всем увиденным прервал внезапный громкий щелчок. Огромные ворота начали медленно распахиваться. И, только вернувшись в машину, я заметила телекамеру, нацеленную на меня с забора, и колючую проволоку над забором и воротами. Удивившись таким мерам безопасности, я въехала в поместье и в зеркальце заднего обзора увидела, что ворота за моей спиной закрылись, отчего ощутила некоторое смутное беспокойство.

Подъехав к дому, я припарковалась рядом с заляпанным грязью фургоном, довольно обшарпанным джипом и элегантным новехоньким серебристо-серым «феррари».

Я еще не успела вытащить чемодан из багажника и сумку с фотокамерами и моей летной экипировкой, как парадная дверь открылась и на пороге возникла стройная брюнетка чуть старше тридцати. На ней были облегающие вельветовые брюки, сапоги для верховой езды, яркая хлопчатобумажная рубашка. Кто бы не узнал будто прямо сошедшую с экрана Лиз Майклз!

— Маргарет Барлоу? — спросила она. И прежде чем я успела это подтвердить, она с очаровательной улыбкой доброй, гостеприимной хозяйки пошла мне навстречу. — Хэлло, Маргарет! Я — Лиз. Прошу прощения за то, что ворота были заперты. Я просила Джона специально для вас оставить ворота открытыми. Видимо, он забыл. Заходите. Помочь вам?

И раньше, чем я ее остановила, она с изумившей меня легкостью подхватила мою тяжеленную сумку и взбежала с ней по ступеням.

Прежде всего на меня произвели впечатление в доме две вещи — дух старины и прохлада. Как будто дом был населен не только Селдриджами, но и множеством аббатов и епископов, некогда здесь обитавших. Из обширного холла две лестницы, правая и левая, вели наверх на общий балкон второго этажа.

Вся мебель была чудесной старинной работы. Длинный трапезный стол примыкал к стене. «Испанский стиль восемнадцатого века», — определила я и подумала, что этот стол тоже, быть может, привезли с собой отцы-иезуиты из Мексики. На столе стояли два высоких чугунных подсвечника, взятых, как я заподозрила, из алтаря часовни, а по бокам у стола — два больших, георгианского стиля кресла [2] , обитых парчой. На стене висел большой и красивый гобелен, изображавший сбор винограда в средневековой Франции. На другой стороне зала стояла дубовая скамья с высокой спинкой, как я определила, работы XVII века. Два ковра ручной работы не полностью прикрывали пол, вымощенный плитняком. Открытая дверь рядом со скамьей вела в небольшую библиотеку. На стене была развешана коллекция старинных орудий виноградарства, почти сплошь деревянных.

2

Времен одного из четырех королей Георгов, правивших в Великобритании с 1714 по 1830 гг.