Убийство в Вене
Шрифт:
– А именно?
– У меня есть основание подозревать, что вскоре после окончания войны Ватикан, очевидно, помог разыскиваемому эсэсовцу по имени Эрих Радек бежать из Европы.
Донати перестал жевать, лицо его неожиданно стало очень серьезным.
– Будьте осторожны в словах и ваших предположениях, мой друг. Вполне возможно, что этот Радек получил от кого-то в Риме помощь, но не от Ватикана.
– Мы полагаем, что это епископ Гудал из «Анима».
Напряжение исчезло с лица Донати.
– К сожалению, добрый епископ действительно помог целому ряду беглецов-нацистов. Этого нельзя
– Разумная догадка. Радек был австрийским католиком. Гудал был ректором австрийской семинарии в Риме и отцом-исповедником немецкой и австрийской общины. Если Радек приезжал в Рим за помощью, то он наверняка обратился к епископу Гудалу.
Донати кивнул в знак согласия.
– Да, против этого не возразишь. Епископ Гудал был заинтересован в том, чтобы защитить своих сограждан от того, что он считал мщением со стороны союзников-победителей. Но это еще не значит, будто он знал, что Радек является военным преступником. Откуда он мог это знать? Италию после войны наводнили миллионы перемещенных лиц, и все они искали помощи. Если Радек пришел к Гудалу и рассказал ему печальную историю, Гудал скорее всего предоставил ему кров и помощь.
– А разве не следовало Гудалу спросить такого, как Радек, почему он в бегах?
– Наверное, следовало, но вы наивный человек, если думаете, что Радек правдиво ответил бы на этот вопрос. Он солгал бы, а у епископа Гудала не было бы повода для сомнений.
– Человек не становится беженцем без причины, Луиджи, и холокост не был тайной. Епископ Гудал должен был понимать, что он помогает военным преступникам уклониться от правосудия.
Донати подождал с ответом, пока официант подавал спагетти.
– Вы должны понимать, что в то время было много организаций и людей как в самой церкви, так и вне ее, помогавших беженцам. Гудал был не единственным.
– Откуда он брал деньги, чтобы финансировать свою операцию?
– Он утверждал, что все деньги шли со счетов семинарии.
– И вы этому верите? Каждому эсэсовцу, которому помогал Гудал, требовались карманные деньги, плата за проезд на корабле и за визу, а также средства для новой жизни в чужой стране, не говоря уж об оплате проживания в Риме до отъезда. Считают, что Гудал помог таким образом сотням эсэсовцев. Это стоило больших денег, Луиджи, – сотен тысяч долларов. Мне трудно поверить в то, что у «Анима» было такое количество свободных денег.
– Значит, вы полагаете, что кто-то давал ему деньги, – произнес Донати, ловко накручивая спагетти на вилку. – Кто-то вроде святого отца, например.
– Деньги должны же были откуда-то поступать.
Донати опустил вилку и в задумчивости сложил руки.
– Есть свидетельство того, что епископ Гудал действительно получил от Ватикана фонды для оплаты работы с беженцами.
– Они не были беженцами, Луиджи. По крайней мере, не все. Многие из них были повинны в неописуемых преступлениях. Вы хотите сказать мне, будто Пий понятия не имел, что Гудал помогает разыскиваемым военным преступникам избежать правосудия?
– Давайте скажем прямо, что на основе имеющихся документов и показаний выживших свидетелей будет очень трудно доказать
– Я не знал, что вы изучали церковное право, Луиджи. – И Габриель повторил свой вопрос, медленно, по-прокурорски подчеркивая определенные слова. – Знал ли папа, что Гудал помогал военным преступникам избежать правосудия?
– Его святейшество выступал против Нюрнбергского процесса, так как считал, что это только еще больше ослабит Германию и поощрит коммунистов. Он считал также, что союзники жаждут мести, а не справедливости. Вполне возможно, его святейшество знал, что епископ Гудал помогает нацистам, и одобрял это. Однако доказать, что он придерживался такой точки зрения, – другое дело. – Донати нацелил вилку на нетронутое спагетти Габриеля. – Вы бы лучше поели, пока они совсем не остыли.
– Боюсь, я потерял аппетит.
Донати воткнул вилку в спагетти Габриеля.
– Что все-таки, судя по слухам, наделал этот Радек?
Габриель кратко изложил выдающуюся карьеру в СС штурмбаннфюрера Эриха Радека, начиная с работы на Эйхманна в Центральном бюро еврейской эмиграции в Вене и кончая тем, когда он возглавил «Акцию 1005». К концу рассказа Габриеля Донати тоже потерял аппетит.
– Неужели они действительно верили, что смогут скрыть свидетельство столь огромного преступления?
– Я не уверен, что они считали это возможным, но в значительной мере это им удалось. Благодаря таким людям, как Эрих Радек, мы никогда не узнаем, сколько народу действительно погибло в холокосте.
Донати задумчиво посмотрел на свое вино.
– Что вас интересует в той помощи, какую епископ Гудал оказал Радеку?
– Предположим, что Радеку нужен был паспорт. Для этого Гудал обратился бы в Международный Красный Крест. Я хочу знать, какое имя было на этом паспорте. Радек должен был также где-то остановиться. И ему требовалась бы виза. – Габриель помолчал. – Я знаю, что это было давно, но епископ Гудал ведь вел записи, верно?
Донати медленно кивнул.
– Личные бумаги епископа Гудала хранятся в архивах «Санта-Мария-дель-Анима». Как вы можете предположить, они опечатаны.
– Если кто-то в Риме и может снять с них печать, это вы, Луиджи.
– Мы не можем просто вломиться в «Анима» и потребовать, чтобы нам показали бумаги епископа. Сейчас там ректором епископ Теодор Дрекслер, и он не дурак. Нам нужно оправдание – прикрытие, как принято говорить в вашей профессии.
– У нас есть такое.
– Что именно?
– Историческая комиссия.
– Вы предлагаете нам сказать ректору, что комиссия запросила бумаги Гудала?
– Именно.
– А если он заартачится?
– Тогда мы придумаем что-нибудь другое.
– А кем вы представитесь?
Габриель сунул руку в карман и достал ламинированное удостоверение личности с фотографией.
– Шмуель Рубинштейн, профессор сопоставления религий в Ивритском университете в Иерусалиме.
Донати отдал карточку Габриелю и покачал головой.
– Теодор Дрекслер – блестящий теолог. Он захочет завязать с вами дискуссию, – возможно, насчет общих корней двух самых старых религий в западном мире. Я абсолютно уверен, что вы облажаетесь и епископ поймет, что вы пытались его провести.