Убийство в Верховном суде
Шрифт:
Молодой человек спросил о взглядах Поулсона на секретность в Верховном суде. Он задавал вопросы крайне осторожно, в тактичных выражениях, которые не позволили бы собеседнику усмотреть и намека на критику в свой адрес, хотя пресса не раз упрекала его, что при нем Верховный суд стал наиболее засекреченным за всю историю Соединенных Штатов.
Поулсон улыбнулся:
— Отвечу вам словами своего предшественника Уоррена Бергера из речи на конференции юристов в штате Огайо, которую он произнес примерно за десять месяцев до приведения к присяге в качестве председателя Верховного суда.
Отец молодого адвоката лишь ухмылялся себе под нос. Как будто бы не известно всем и каждому, что его бывший однокашник, ныне председатель Верховного суда, окутал работу своего ведомства непроницаемым покровом секретности, куда более строгой, чем испытал суд за свою многолетнюю историю. Ему волей-неволей припомнилась их совместная молодость, когда и Поулсон, и он сам отчаянно боролись за то, чтобы поудачнее начать карьеру и выйти в люди. По выражению одного общего приятеля, «такого параноика, как Поулсон, нарочно не придумаешь». Прослышав об этой характеристике, Поулсон только усмехнулся: «Параноик — не параноик, зато люди мне верят и идут за мной».
— Ну что же, теперь мне действительно пора восвояси, — сказал Поулсон и обратился к молодому юристу: — Желаю успеха в вашей карьере, молодой коллега. И если чем-то могу вам помочь — просите без колебаний и сомнений, ибо нас с вашим отцом связывает большая часть жизни.
Перед самым уходом друг Поулсона поинтересовался наиболее существенными делами из представленных в Верховный суд. Поулсон второпях перечислил некоторые из них на память, не забыв, естественно, и дело «Найдел против штата Иллинойс».
— Ну, и каков возможный исход? — поинтересовался далее друг.
Поулсон только рассмеялся в ответ:
— Ах Гарольд, ах хитрюга, а то ты не знаешь, что в суде нет сведений секретнее, чем распределение голосов по делу. Нет уж, друг, придется тебе, как всем нормальным людям, следить за прессой.
По пути в Верховный суд Поулсон попросил водителя остановиться у аптеки, где он купил препарат «X» и флакон с таблетками аспирина. Лекарства предназначались для разных целей: две таблетки аспирина он, едва войдя в кабинет, принял от головной боли, начавшейся за обедом. Приказав секретарше ни с кем себя не соединять по городскому телефону, Поулсон уселся в кресло и снял трубку правительственной связи. Набрал номер. Ответ последовал после первого же гудка.
— Кабинет министра юстиции, — произнес женский голос.
— Алло, говорит председатель Верховного суда Поулсон. Можно соединить меня
— Соединяю.
Мгновение спустя министр юстиции Уолтер Флетчер поднял трубку:
— Добрый день, мистер Поулсон. Чем могу быть вам полезен?
— Пока ничем, Уолтер. Мой звонок чисто информативный. Хочу сообщить вам, что предварительное голосование по делу об абортах прошло не очень удачно для нас.
На другом конце провода возникла многозначительная пауза.
— Меня это совершенно не смущает, — как ни в чем не бывало продолжил Поулсон. — Жизнь не стоит на месте, мнения меняются, тем более по столь деликатным вопросам. Не надо удивляться, если в конце концов мы добьемся единодушного решения в пользу Иллинойса, пока же нужно время, чтобы пыль поулеглась, так сказать.
— Но на сегодняшний день картина весьма безотрадная. Вы ведь это хотите сказать?
Поулсон придал своему голосу максимальное безразличие:
— Нет никакого повода волноваться за исход дела, Уолтер, так и доложите президенту. Мы полностью владеем ситуацией.
— Можно с полной убежденностью заверить его в успехе?
— Безусловно! (Ты только доложи, а там посмотрим. Конечно, пока нельзя считать, что дело в шляпе.)
— Прекрасно! И спасибо, что позвонили. Кстати, если президент выразит желание обсудить вопрос с вами лично, когда у вас будет время: попозже сегодня или завтра с утра?
— Я освобожусь от всех дел в любое удобное президенту время, Уолтер.
Очень правильно, что он позвонил. Не очень, правда, этично, но времена теперь сложные, убеждал себя Поулсон, подытоживая события дня. Оправдывает его и то, что от государственных учреждений в эти трудные времена требуются четкость и определенность, подчас даже смелость, в осуществлении перемен; только так нация под руководством президента Джоргенса сможет вновь обрести былую моральную устойчивость и некогда утраченный престиж, о необходимости возрождения которых не может быть двух мнений.
«В законе, точно в волшебном зеркале, прозреваем мы верное отражение не только собственной нашей жизни, но и жизней всех тех, кто жил прежде и оставил по себе след», — горделиво процитировал Поулсон вслух слова Оливера Вендела Холмса-младшего. С этой мыслью пришло чувство облегчения — на смену прежнему неверию и сомнению. «Если президент Соединенных Штатов назначил тебя председателем Верховного суда, — продолжал он про себя, — то будь добр поступать так, как положено, как лучше — для президента, для Верховного суда, для американского народа, наконец, невзирая ни на что…»
Глава 18
— Кто-кто? — переспросил Теллер, когда дежуривший на посту у входа сержант позвонил ему снизу на следующее утро.
— Миссис Темпл Коновер. Просит пропустить ее к вам по срочному делу.
— Пусть пройдет.
Он сидел в ожидании, силясь представить себе, что за дело — разве что какие-то сведения, относящиеся к убийству Сазерленда, — могло привести в ОУП молодую супругу верховного судьи. Что ж, посмотрим, зачем она пожаловала. Теллер только что вернулся с ежедневной утренней пятиминутки у Дориана Марса, который наговорил ему мало приятного.