Убийство в Верховном суде
Шрифт:
Сазерленд, переменив положение ног, кивнул в знак признательности:
— Вот теперь, пожалуй, я от рюмки коньяка не откажусь.
Сток разлил коньяк, потом вновь обратился к записям в блокноте.
— С тех пор пришлось урезать масштаб и кое в чем изменить направление работ, особенно в части экспериментальных исследований, но, может быть, оно и к лучшему. Анализ программы силами общественных экспертиз подсказал целесообразность более взыскательной оценки ряда ее составных частей. От многих ранее достигнутых результатов
— Я так и понял твои слова, Билл.
— То был этап углубленного анализа каждого мало-мальски перспективного направления, инвентаризации имеющихся наработок во всех потенциально значимых областях исследований, разрешенных законом, без права обойти вниманием хотя бы одну из них. Теперь, однако, в связи со снижением общественной активности нерационально отказываться от продолжения работ на основе проверенных и экспериментально подтвержденных результатов ранее проведенных исследований. Ты не согласен со мной, Честер?
Сазерленд кивнул в подтверждение его слов. На самом деле он в эти несколько минут окончательно понял, что напрасно приехал сюда. Зачем вообще его пригласили на эту встречу? Ведь всего неделю назад в беседе с президентом Джоргенсом они всесторонне обсудили вопрос о продолжении некогда прикрытых исследовательских работ. Ему дали понять, что в дальнейшем обойдутся без его участия. И пусть себе работают, а он вот уже шесть лет как полностью устранился от всякой научной деятельности по линии ЦРУ.
В то время, когда к нему впервые обратились с подобным предложением, эта деятельность еще имела для него смысл. Его карьера в медицине разворачивалась обычным для большинства его коллег путем — через научные исследования. Именно там происходили главные события, и борьба за фонды не прекращалась ни на один день.
Он был польщен, когда ЦРУ связалось с ним, и в течение восьми лет значительную часть своего времени посвящал разработке проекта МКАЛТРА, высокосекретной программы, которая занималась изучением наркотиков и гипноза в качестве эффективного средства воздействия на сознание и поведение людей. Гипноз был его специализацией, хотя он принимал участие и во многих исследованиях чисто фармакологического характера. В своих работах он получил карт-бланш, деньги не были проблемой. Ставкой же была безопасность страны, по крайней мере, так ему сказали.
Но к тому времени газеты пронюхали кое-что о применении наркотических препаратов на ничего не подозревавших людях. Появились книги по этим проблемам, что еще больше привлекло внимание широкой публики. Семьи невольных подопытных, часть которых погибла при проведении экспериментов, возбудили иски против правительства. Программа была срочно приостановлена, и врачи, вовлеченные в эти исследования, спокойно вернулись к частной практике. Их имена исчезли из официальных документов благодаря подоспевшему Закону о свободе
Сазерленд почувствовал облегчение, когда это произошло. Как бы ни был он предан своим исследованиям, все же, по его мнению, они требовали слишком больших затрат времени и сил и все больше и больше шли в ущерб его практике и даже личной жизни. Однако более всего ему претила огласка, публичное разоблачение его причастности к исследованиям, к секретным работам по программе одного из государственных ведомств, тем более ЦРУ. Оставляя в стороне национальную безопасность, в этом, по сути, есть нечто дилетантское, даже нечистоплотное, внушал себе Сазерленд.
Покончив с первым пунктом из намеченных в записной книжке, Билл Сток перешел ко второму. Сазерленд почтительно и терпеливо выслушивал его, насильно заставляя себя не отвлекаться, сосредоточивать мысль на том, о чем говорил руководитель одного из наиболее засекреченных управлений ЦРУ. Наконец тот успешно миновал все шесть пунктов повестки дня.
— По всей видимости, вам удалось составить солидную новую программу, взяв за основу предыдущие разработки, — сказал Сазерленд почтительно. — Желаю всяческих успехов в ее выполнении.
— Не скромничай, Честер. Да, у нас есть фундамент для возведения новой постройки, но исключительно благодаря тебе и другим, таким же, как ты, труженикам науки. Во всяком случае теперь известны тупиковые направления, что дает нам полную свободу в поиске наиболее плодотворных путей.
— Без подобных исследований не обойтись в наше время, но понимают это, к сожалению, не многие. А между тем будущее свободного мира непосредственно зависит от того, удастся ли нам удержаться на передовых позициях в науке управления поведением человека, — уныло, монотонно произнес доктор Калмани.
Сток, желая поднять настроение, рассказал старый анекдот, который присутствующие встретили вежливым смехом. Мак-Коу с довольным видом стал попыхивать сигарой. Сазерленд взглянул на часы — пора было уезжать.
— Есть желающие пострелять по летающим тарелкам? — спросил Сток. — Я заказал тир на три часа.
Сазерленд вежливо отказался:
— Дела, дела! Времени только доехать домой, передохнуть и со второй половины дня, начинать вечерний прием. У меня много пациентов на субботу и воскресенье.
— По-моему, ты работаешь на износ, Честер.
— Это проклятие всей моей жизни, доставшееся мне по наследству от англосаксонских предков. Исступленный труд — одна из основ протестантской морали. Разве мы не все обсудили? В любом случае, спасибо за информацию о ваших научных планах. Хотя меня лично они больше никак не касаются, все же приятно, когда тебя держат в курсе событий из уважения к одному из тех, кто поднимал этот проект. Рад знакомству с вами, доктор Калмани.
— Я тем более, доктор Сазерленд. Уверен, нам с вами предстоит теперь чаще видеться.