Убийство за кулисами
Шрифт:
— Вообще-то я не совсем это имел в виду, — вздохнул Валерий. — Наркотики — это не вполне наша сфера… Однако начиналось все не с них, а со сферы Минкульта, верно?
— Хотите сказать, что кто-то в Минкульте с этим связан? — Профессор пожал плечами. — Очень возможно, но лично я тут вам вряд ли чем-то помогу, хотя, если очень надо, могу попробовать, порасспрашивать осторожненько кое-кого…
— Пока не надо, — покачал головой Померанцев. — Но вполне возможно, понадобится. Я вам позвоню, если необходимость действительно возникнет… Последнее, Вадим
— Ну вот, а говорите, не ваша сфера, — усмехнулся Павлюченко. — Что ж, кличка-то как раз всплывала. Одна, но не раз и не два… Если вы слышали — некий Кураж, которого никто никогда не видел и о котором многие слышали, но упоминают о нем всегда с опаской…
— Ну что, братцы-кролики? — Александр Борисович Турецкий обвел глазами собравшихся у него в кабинете: помимо Померанцева и оперативников рядом со столом Турецкого пристроился и Вячеслав Иванович Грязнов, заскочивший, как выразился он сам, «на огонек», дабы лично передать в штаб оперативно-следственной группы кое-какие «бумаженции», а заодно и выяснить, насколько результативно работают его сотрудники.
— Ты, Сань, — ворчливо сказал он перед началом совещания, — вечно умудряешься лишить меня лучших оперов в тот самый момент, когда они мне самому позарез нужны… Знаешь же, что людей не хватает!
— Ну извини-и-и! — развел руками Турецкий, одновременно изображая на лице крайнее недоумение. — Не думаешь ли ты, что все это, включая убийство примы, я подстроил специально, чтобы осложнить тебе жизнь? — И уже серьезно добавил: — Поверь, я и так веду следствие в наступательном режиме — ребята не дадут соврать… А вот и они начинают подтягиваться!
В дальнейшем Вячеслав Иванович никаких претензий ни к Турецкому, ни к своим сотрудникам не предъявлял, выслушав их доклады с не меньшим вниманием, чем Александр Борисович. Последним, как всегда, отчитывался Яковлев.
— У моего объекта, как выяснилось, твердый режим даже в том, что касается визитов к даме сердца, — едва заметно усмехнувшись, сказал он. — Если с вечера остается ночевать, на следующий день ровно с двух до трех, в свой обеденный перерыв, наносит ей часовой визит.
— Видать, крепко его зацепило, — не удержался и прокомментировал Померанцев.
— Видать… Так вот что самое интересное. Вы, Александр Борисович, просили обратить внимание на его руки… Сделать это пока что не представляется возможным.
— Почему? — удивился Турецкий. — Боишься, что он тебя засечет?
— Нет. Но произошла странная вещь… Наш объект поменял вид транспорта, который использует для передвижения по городу… На своем джипе он приезжал к Круль один-единственный раз — в тот вечер, когда я его и засек, если помните… А в данный момент и по рабочим делам, и к дамочке ездит исключительно на «ямахе»!
— На чем, на чем?.. — изумился Померанцев.
— Мотоцикл такой — красненький с беленьким, «ямаха» называется и по цене, пожалуй,
— Да знаю я, как они называются! — сердито произнес Валерий. — Я это не к тому вовсе! А к тому, что погода на дворе не самая подходящая для мотоцикла, если, разумеется, наш объект не член клуба рокеров!..
— Ну это навряд ли! — усомнился Яковлев.
— Померанцев, — вздохнул Александр Борисович, — ты когда-нибудь научишься молчать в нужное время в нужном месте? Продолжай, Володя!
— Собственно говоря, осталось немного: как я уже говорил, Васильев живет весьма… дисциплинированно. За последние двое суток, вообще за все время помимо визитов к Круль, о которых я уже докладывал, Игорь Симонович дважды побывал на улице Кунцевской, в доме номер семьдесят пять, второй этаж… Мне удалось выяснить, что эту квартиру снимает какой-то подозрительный, с точки зрения соседей, молодой человек. Как выяснилось, снимает вполне официально у некоего гражданина Краснова, проживающего по другому адресу вместе с сестрой, в основном как раз на доходы от этой квартиры…
— Где выяснял? — поинтересовался Турецкий, плохо представляющий, каким образом можно сочетать слежку с остальной оперативной работой.
— Мне повезло, — просто ответил Володя, — соседка, к которой обратился с вопросом, не сдает ли кто в их доме квартиру, оказалась необыкновенно говорливой бабкой. Ни одного вопроса задавать не пришлось… Парня она яростно ненавидит, поскольку тот до полуночи гремит «нынешней музыкой» да еще и распевает дурным голосом, как выразилась бабка, хуже гиены…
Померанцев фыркнул, а скромно слушавшая все это время Галочка Романова не выдержала и поинтересовалась:
— Ты сам его, Володя, видел?
— Видел! Поскольку во второй раз он этого парнишку возил с собой на фирму… Пока тот не напялил шлем, я его хорошо рассмотрел: ничего, довольно симпатичный — черненький, голубоглазый, скуластый… Глаза вот только злые да волосы давно не мытые, а так, если б постричь еще, — совсем ничего…
— Это Май! — уверенно сказала Романова.
— К-какой еще май? — удивился Яковлев.
— Зовут его так…
— Ну да!.. Зовут его совсем не так, — возразил Володя. — По документам он Караваев Николай Иванович, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, родом из подмосковного Дмитрова…
— Май — это сценический псевдоним, — пояснила Галя, — он действительно певец, попсовый… И даже не то чтобы начинающий, поскольку у него уже есть фанаты.
— Давай дальше, Володя, — попросил Турецкий.
— Это почти все, — сказал Яковлев. — Кроме этих двух поездок в Кунцево и к Круль, исключительно из дома на работу и с работы домой. Мой «ночной» напарник, которого вы, Александр Борисович, взяли взаймы у Дениса Грязнова в его ЧОПе, клянется-божится, что по ночам Васильев спит сном праведника…