Ублюдок, притворись моим парнем…
Шрифт:
Я ведь была девственницей. Конечно, я встречалась с парнями, но дальше поцелуев у меня с ними не заходило. Нет, я не ждала принца и не являлась консервативной девушкой, которая собиралась лечь в постель с парнем, только после свадьбы. Просто я не хотела отдаваться лишь бы кому и, в тот вечер, чувствуя, как незнакомый мне парень так бесстыдно и по-собственнически забирался рукой под мою одежду, делая то, чего я ранее никому не позволяла, я, помимо страха, испытала еще и то, что называлось уязвимостью.
Я вырывалась, но скорее это являлось лишь слабым трепыханием. Он без особого труда просунул одно колено
Глаза начало пощипывать от еще не появившихся слез и дыхание участилось. Неразборчиво мыча, я просила его остановиться, но, естественно, ничего не добилась. Незнакомец все так же продолжал меня лапать, делая это жестко и несдержанно, а я лишь дышала через раз, ощущая, как под его ладонями моя кожа начинала болезненно пощипывать и гореть.
Смирение… Что это такое? Это то состояние, когда ты опускаешь руки? Или, все еще продолжая сопротивляться, но, понимая, что это бесполезно, мысленно готовишь себя к неизбежному? Наверное, у этого состояния множество описаний и, не оказавшись на грани, ты не найдешь для себя одно истинное. В тот вечер я поняла, чем являлось смирение для меня. Жгучее, опаляющее и жутко тоскливое чувство. Его хотелось вырезать из груди. Вырвать вместе со своим сердцем.
Парень швырнул меня на кровать и в те недолгие секунды свободы, что у меня были, я закричала, но крик получился сдавленным и хриплым, словно даже мой голос больше меня не слушался. Но я все же попыталась позвать на помощь, пока незнакомец не навис надо мной и, не сжав мои руки одной своей, не засунул мне в рот кляп. Я чувствовала, как он начал меня связывать, но не понимала, что именно являлось моими путами.
После того, как мои руки и ноги были привязаны к кровати, я больше не сопротивлялась. Я просто не могла это сделать, ведь тело, словно налившись свинцом, превратилось в нечто неконтролируемое и неподвластное мне. Зато, кожа горела и внизу живота появилось непонятное мне, тягучее ощущение. Это ненормально. Такое состояние не могло возникнуть из-за отравления, как я решила изначально, поэтому, плохо соображая, я несуразно задумалась о том, что мне что-то подсыпали и этот подонок заранее запланировал приход в мою квартиру.
Зажмурив глаза и с силой прикусив губу, я ждала того, что он сделает дальше. Но, к моему удивлению, незнакомец, привязав меня, встал с кровати, сделав несколько гулких шагов в сторону.
Я слышала, как щелкнула зажигалка и уже вскоре почувствовала запах дыма. Повернув голову, я в темноте разглядела огонек тлеющей сигареты и оранжевый, но такой тусклый свет, который исходил от нее. К сожалению, этого света было недостаточно для того, чтобы хотя бы немного разглядеть лицо парня.
Я делала глубокие вдохи и вместе с воздухом вдыхала дым тех сигарет, которые курил незнакомец. Такой необычный и, в тот же момент, знакомый запах. Не просто горечь табака, но и ментол. Странно, но в уголку моего сознания вяло завозилась мысль, припоминающая о том, что точно такой же запах исходил от тех сигарет, которые курил Джером.
Будучи привязанной к кровати и полностью беззащитной я не понимала, почему незнакомец бездействовал. Он просто сидел где-то недалеко от меня и курил сигарету за сигаретой. Он словно чего-то ждал. В прочем, в
Именно в тот момент, когда мои глаза начали закрываться, незнакомец наконец-то подошел ко мне и, пальцами поддев мой подбородок, приподнял голову. Его губы прикоснулись к моей шее, оставляя там болезненный поцелуй, после чего незнакомец стал снимать с меня одежду.
Это было последнее, что я помнила о той ночи, ведь уже в следующую секунду мое сознание наполнила темнота и я перестала что-либо чувствовать.
Глава 2
Так тяжело дышать…
На следующее утро, мое пробуждение было резким, словно я выныривала из глубины океана, в надежде сделать глоток так сильно не хватающего мне воздуха. Я резко открыла глаза и оглядывалась по сторонам, но, будучи какой-то потерянной, слабой, не сразу поняла, что сидела я в душевой кабинке, опираясь спиной о холодную плитку.
Я тяжело дышала и практически не моргала, чувствуя, как рывками билось сердце. В голове все еще проносились воспоминания. Такие скомканные, обрывистые, но чертовски будоражащие. В тот момент, мне хотелось спрятаться, но я с трудом поднялась на ноги, тут же потянувшись за большим полотенцем, чтобы обмотать себя им, ведь одежды на мне не было.
Все тело невыносимо сильно болело и суставы ныли, поэтому каждый новый шаг я делала с огромным трудом, прикладывая немалое количество усилий. Опустив голову, я, прежде чем обмотаться полотенцем, окинула себя рассеянным взглядом, но не заметила каких-либо красных отметин. Даже на запястьях не виднелось следов от веревок, которыми меня привязывали к кровати.
Я стиснула зубы и запрокинула голову. Часто задышала, думая о том, что, наверное, мне лишь приснился тот кошмар и ночью ко мне никто не приходил, ведь, раз на моем теле не виднелось никаких следов, значит, ничего не было. Ага. Как бы не так. А в душевой кабинке я оказалась потому, что ходила во сне? И как объяснить эту тягучую боль в теле?
Нет, случившееся точно не было сном.
Около раковины у меня стояла увесистая мыльница сделанная из камня, которую я несколько месяцев назад купила на барахолке. Именно ее я взяла, как возможное оружие для защиты, после чего заглянула в комнату, слегка приоткрывая дверь, но, оглянувшись, поняла, что мыльница мне не пригодится. У меня в квартире, кроме меня, больше никого не было.
Первое, что я поняла, когда вышла из ванной, так это то, что уже наступило утро, поскольку через круглое окно в мансардное помещение пробирались тусклые лучи недавно взошедшего солнца. После этого я так же осознала и то, что электричество уже включили, ведь свет горел в ванной комнате. Сразу после пробуждения, я не обратила внимания на включенную лампочку. Мне было не до этого.
Я стояла посередине комнаты и с силой сжимала мыльницу. Видела сильно смятую простынь на кровати и скинутые на пол подушки, рядом с которыми лежала разорванная упаковка от презерватива. От вида этого, мне хотелось кричать до хрипа и бросать все, до чего дотянутся руки, чтобы, вместе с гулкими ударами разбивающихся вещей, опустошать себя.