Уборщица 2
Шрифт:
– Документы у вас?
– У меня.
– Ну, так принесите! – раздраженно сказал Андрей и тут же добавил, – пожалуйста.
После такого нелепого плена, он как будто, совсем немного, что-то уяснил. Пока лежал на той кровати, немало раздумывал. И наверное, только там в первый раз за долгое время, ощутил на себе, что это значит, зависеть от настроения другого человека. Пусть не в полной мере и не точь-в-точь, но он как бы почувствовал себя на месте Нади. Которая, всё время в напряжении, и ждёт, каким её муж будет в следующий момент.
Такое же ощущение у него было на той кровати. Непредсказуемость и странность поступков секретарши, будто открыла ему глаза на самого себя.
Да, он знал, свою вспыльчивость, но совсем забыл то ощущение, когда в детстве боялся вспышек гнева своего отца. Оно вылетело из памяти, а потом влетело, уже в виде поведения, и Андрей сам того не желая, в точности копировал повадки отца. Возможно делал это не потому, что так хотелось в этот момент, а в желании, или даже привычке показывать окружающим – он хозяин.
А теперь, побывав в шкуре того кому приказывают, он словно вернулся в детство. Вспомнил свои детские ощущения, как всё это ему не нравилось, пугало и превращало хорошие дни в плохие. Он – вспомнил.
И теперь уже, с Анастасией Петровной, Андрей старался водворять в жизнь те выводы, которые вроде бы попытался сделать. Сдерживал себя. Хотя гнев, после того, что она сказала, так и рвался наружу.
Даже не потому, что было отчего, а просто – так привычно. Привычно командовать, грубить, привычно не слушать и делать по-своему. Просто привычка.
И вот теперь вспомнил, как чувствовал страшное неудобство, в те моменты, когда секретарша им командовала. Да ещё тут, на работе, наделала кучу дел.
Минут через десять, бухгалтер принесла бумаги. Андрею так хотелось сказать – где она лазает как черепаха, но сдержался, и это было удивительно для него самого.
Анастасия Петровна вопросительно глянула поверх очков:
– Тут счёт на два миллиона.
Андрей скривил лицо, пытаясь сдерживать слова и эмоции. Хотя сделать это было – ой, как трудно. На языке крутилось столько всего, что даже он сам не понимал, почему не может прямо сейчас это произнести. Да просто выругаться.
Но всё, что он себе позволил на этот раз, было:
– Ясно. Вернуть нельзя?
– Мы уже оплатили. Может заявление написать в полицию, прищурилась Анастасия Петровна.
– Да нет, не надо, – сказал он и удивился сам себе.
– Но это же – воровство, чистой воды. Подпись если не ваша, можно доказать что поддельная.
– Нет, – сказал он, – просто впредь будем внимательными.
Удивлённо Анастасия Петровна снова посмотрела на Андрея.
– Вы не заболели, что-то вид у вас не очень.
– Всё нормально, – сказал он, встал из-за стола. – Наймите новую секретаршу, только постарайтесь не такую, как была.
– Поняла. Сделаю.
Андрей вышел из кабинета, спустился по лестнице и пошел к машине.
Теперь домой. Мама наверное волнуется. Да не наверное – волнуется точно.
Когда вошел в квартиру, кинул ключи на тумбочку, разулся, мама вышла из кухни и сразу накинулась:
– Андрюша,
Он подошел, прижал её, погладил по плечу.
– Не волнуйся, я дома, всё хорошо.
– Я думала, ты меня бросил. Как так, я тут места себе не нахожу.
– Ну, прости, прости. Телефон сломался по дороге. А там – глухое место.
– Ты голодный, наверное?
– Очень голодный, ты не представляешь, как я хочу кушать.
Мама сразу встрепенулась. Накормить сына, это – самое любимое дело.
– Хорошо, пойду суп поставлю разогреть. И котлетки есть, как ты любишь. Давай, заходи.
– Я сейчас в душ, а потом поесть. Мамочка моя, – он ещё раз прижал её и отпустил.
– Странный ты какой-то. Не заболел? – она потянулась, тронула его лоб.
– Да ничего, всё нормально.
Она пошла на кухню и уже через двадцать минут, Андрей с наслаждением хлебал мамин суп.
Глава 16
Володька Горохов, был давно и счастливо женат.
Ну, как давно – пять лет для брака, это ведь тоже немалый срок. Но они словно один день, яркий, интересный, в любви, понимании, и множестве путешествий. Только поженились они с Машей, при любой возможности, то походы, то экскурсии, то поездки куда-то дальше. Во многих местах побывали, много городов объездили. Нигде, никогда не было между ними даже маленькой ссоры. Как будто и не о чем ссориться. Поспорить, это можно, только ведь спор, это не ссора.
Года три так прошло, а потом Маша забеременела. До пятого почти месяца чуть не пешком в походы порывалась, но когда на УЗИ сказали – двойня, и посоветовали слишком не активничать, да по горам не лазить, успокоилась. Села дома пелёнки шить, да пинетки вязать.
Тут и Зоя Семеновна помогла. Что к чему научила. С машинкой швейной управляться, да спицы в руках держать.
Потом, родились мальчики – Максим и Артём.
Володька, когда отцом стал во второй и третий раз, почувствовал совсем не то что в первый. Тогда он был просто рад, а теперь – счастлив. Это счастье – оно такое простое, ежедневное, переполняющее. Оно распирало изнутри и выплёскивалось на домочадцев. На жену, на мать, на детей. В их небольшой квартирке, все были счастливы.
Казалось, так будет всегда.
Но в тот день, когда тётя Люда решила создать событие – что-то покачнулось в воздухе квартиры Гороховых, что – невидимое, какое-то чужое, холодное, дуновение проникло и заставляло всех, кроме детей, о чём-то задумываться.
Вроде это ещё не тревога, ещё не беда, но как порой летом нет-нет и почувствуешь дыхание осени, так и тут нет-нет, дыхание чего-то тревожного пронизывало воздух.
Никто ни о чём не говорил, каждый думал о своём.
Зоя Семёновна, когда узнала, что Надя вернулась в квартиру, вроде порадовалась, но тут же поняла, вернулась Надя, скорее всего несчастной, разочаровавшейся, а может даже униженной. Женщина решила в ближайшее время, сходить, поговорить с бывшей невесткой, кто его знает, может поддержка нужна.